— Но ведь она совершеннолетняя! Она вправе делать, что хочет! — возразил Кеннет. — Родные просто не могут заставить ее вернуться, если. она того не желает.
— Кен, нам с тобою высших мира сего не понять, поскольку мы с тобой люди простые, родились в Арброте. А богатство и титул накладывают определенные обязательства. От них нельзя так вот просто взять да и уйти. Шарлотта — единственная дочь и наследница. Наверняка в семье ее жестко контролируют. Захочешь сбегать на танцульки со смазливым продавцом мороженого из местного киоска — а нельзя!
Лэверок убито разглядывал фотографию Шатти и ее жениха. Вырезка из «Эдинбург ньюз… А вот и еще одна, из „Эдинбург тудей“.
И еще. И еще…
— Выйти замуж за сына арбротского рыбака ей уж точно не разрешат, — вздохнул он. — Или за писателя, который сам не знает, кто заплатит ему за следующую книгу и заплатит ли вообще.
— Только не начинай плакаться в жилетку, — предостерег его Гил. — Я сам рассуждал точно так же, когда ухаживал за Бернис, если помнишь.
Бернис — профессорская дочка, а я кто? Жалкий коп, герой анекдотов. Но если ты кого-то любишь, все остальное значения не имеет.
— Бернис не миллионерша. А отец Шатти нас с тобой обоих может купить с потрохами на карманную мелочь.
— Зато я не известный писатель, — возразил Гил. — Ты же не бомж какой-нибудь. Ты — творческая личность, восходящая звезда отечественной литературы. Люди тебя знают. Твой талант стоит чего-то или нет, как думаешь?
Ничего не ответив, Кеннет долго, смотрел в окно, за которым сгущался туман.
— По всей видимости, Шатти не считает, что одного таланта достаточно, иначе сказала бы мне правду, — произнес он наконец.
— Ты не знаешь мотивов ее поведения, так что не спеши судить, Предвкушая неприятный разговор, Лэверок мысленно подготовился к самому худшему, но как воспринимать услышанное, просто не знал.
Итак, он влюбился вовсе не в Шатти Арран, в прошлом — официантку, в настоящем — многообещающего литературного редактора. Он влюбился в наследницу миллионов и титула. Он, Кеннет Лэверок, мальчишка с побережья, родом из бедной рыбацкой семьи… высоко метит, нечего сказать!
— Горазд ты ее защищать! — угрюмо съязвил он. — Не ты ли неделю назад требовал, чтобы я от нее избавился, да поскорее!
— Она не преступница. И никаких законов не нарушила… Вот разве что с налоговой инспекцией у нее может быть проблемка, раз ты платишь ей наличными… — Гил откинулся на спинку стула. — Ну и что ты теперь намерен делать?
Признаешься ей в том, что тебе все известно?
Кеннет пожал пленами.
— Еще не знаю. — Он залпом допил кофе и поднял глаза. — Мне пора.