Мигель взял ее за руку, чтобы поддержать.
— У меня нет времени на ваш гнев. Я должен знать, откуда у вас деньги. Если вы не получили их в наследство от мужа, то откуда они у вас?
Она засмеялась, а потом закрыла рот рукой:
— Конечно же, я получила их от мужа. Этот ублюдок только и знал, что использовал меня, чтобы удовлетворить свою похоть, а о моем удовольствии никогда не думал.
Даже мертвым он продолжает меня трахать. — Ее зрачки сузились, и что-то зловещее пробежало по ее лицу. — Он оставил мне немного денег, но недостаточно, чтобы компенсировать все, что я перенесла.
В животе у Мигеля что-то перевернулось.
— Откуда вы взяли капитал?
— От проклятых детей его подлой первой жены. Они живут с теткой, его сестрой, но ублюдок назначил меня опекуншей капитала. Взвалил на меня работу по управлению доверительным капиталом и велел им, когда они достигнут совершеннолетия, вознаградить меня, как посчитают нужным. Ну не свинство ли это?
Опекуны и дети от других браков — все это имело мало смысла.
— Расскажите мне остальное.
— У меня есть некоторая свобода распоряжаться их наследством. Однако, чтобы иметь такую свободу, я должна убедить мерзкого старого адвоката в Антверпене, что вкладываю деньги на благо этих гадких детей. Это не так легко, но у меня есть кое-какой опыт в обольщении мужчин.
Адвокат в Антверпене. По крайней мере теперь Мигель знал, куда она исчезала. Задирала юбки перед этим крючкотвором.
— Итак, вы использовали средства из доверительного капитала детей вашего покойного мужа. Вы и раньше так делали?
Она кивнула:
— Иногда я их вкладывала, а иногда просто тратила. Речь идет всего-то о нескольких тысячах гульденов.
Она обкрадывала детей мужа, а когда они достигнут совершеннолетия, придет расчетный день.
— Когда они получат свое наследство?
— Старшему ждать еще три года, поэтому у меня достаточно времени, чтобы все уладить. — Она потянулась и обняла его за шею. — Вы должны мне помочь, Мигель. Вы мой единственный настоящий друг. — Она снова засмеялась, обдавая лицо Мигеля запахом дрожжей. — Не единственный, а единственный настоящий друг, а это что-то значит. Не так ли?
— Будьте осторожны, — крикнул кутила-голландец, — не то вам придется изучать иудейское Священное Писание!
Гертруда только теснее к нему прильнула, но Мигель высвободился из объятий, которые теперь его лишь тяготили.
Он сделал такой глубокий вдох, что у него даже заболело в легких, и взял ее ладонь обеими своими, не обращая внимания на язвительные замечания подвыпивших голландцев.
— Прошу вас, поймите: на карту поставлено все, что я ценю. Вы должны мне сказать, кто знает об этом?