Неожиданно для себя Мигель схватил за плечи молодого маклера, недавно приехавшего в Амстердам из Португалии.
— Мигель Лиенсо вернулся! — закричал он. — Ты понимаешь? Прячь свои денежки подальше, молодой человек. Теперь на бирже стало опасно. Разве можно тягаться с Мигелем Лиенсо?!
Он посмотрел на часы: до закрытия биржи оставалось недолго. К чему мелочиться. Нужно было отпраздновать успех. Самый ужасный период его жизни закончился. Несчастного должника Лиенсо больше не существовало, наступала новая эра процветания. Он снова рассмеялся, не обращая внимания на молодого маклера, поспешившего прочь от него, будто Мигель мог его ударить, не обращая внимания на группу голландцев, смотревших на него, как на безумца. Они ничего не значили. Он не забыл того, кто посылает удачу, и воздал хвалу Господу, слава Тебе, за то, что поддержал его и позволил добиться успеха.
И вдруг, словно в ответ на его молитву, его осенила мысль.
Она пришла на ум столь неожиданно и с такой силой, будто и вправду упала с неба, а не родилась у него в голове. Это снизошло на него. Это был подарок.
Мигель забыл о деньгах, заработанных на китовом жире. Он забыл о долгах и о Паридо. В этот момент он ясно понял, как кофе принесет ему богатство.
Мысль парализовала его. Он понял, что если сможет донести эту идею до других, то станет несметно богатым. Не просто зажиточным или процветающим, а несметно богатым. Он сможет жениться на ком пожелает и наконец восполнить то, чем был до сих пор обделен. Он воспитает детей в иудейской вере и даст им образование. Им не придется быть торговцами и зарабатывать на хлеб тяжким трудом, как приходилось ему. Дети Мигеля Лиенсо будут джентльменами, рантье, кем пожелают, а свободное время смогут посвятить изучению Торы, а если это будут дочери, смогут выйти замуж за выдающихся ученых. Его сыновья будут чтить закон и жертвовать деньги на благотворительность, станут членами маамада и будут править справедливо, а мелким людишкам, вроде Паридо, место будет на задворках еврейского общества.
Ему нужно было собраться с мыслями, ибо они были путаными и беспорядочными. Стоя посреди биржи среди потока торговцев и маклеров, проплывавших мимо него, как паруса под ветром, он мысленно повторил свой план, дабы убедиться, что способен донести его до других во всем величии замысла. Он учинил сам себе безжалостный допрос, как на суде маамада. Если бы его вдруг ударили по голове и он, потеряв сознание, проспал до следующего дня, он хотел быть уверенным, что и тогда мог бы вспомнить эту идею так же легко, как собственное имя.