Она провела пальцем по его животу, едва касаясь, словно в сомнении, и последние остатки его самоконтроля разлетелись на куски. Он ссадил ее с колен и опустил рядом с собою на диван. В следующий раз можно будет не спешить, а сейчас ему необходимо оказаться внутри нее. Прямо сейчас.
Он стянул трусики и ласково дотронулся до горячей влажной плоти. Парис приподняла бедра и раскрылась. Он слился с ней одним быстрым движением. Остановился. Ощутил ошеломляющее плотное, влажное и сладкое прикосновение. И удовольствие столь сильное, такое раскаленно-жаркое, что не мог больше терпеть… не сейчас, когда она поднимается навстречу, обвивает его длинными ногами, притягивая все ближе и глубже, пока ему не стало казаться, что он растворяется в пламени желания.
Парис мягко опустилась на землю… точнее, на пол гостиной. У нее покалывало ступни, под коленками, в кончиках пальцев. С Эдвардом она никогда не испытывала подобных ощущений, даже слабых их отблесков. Удивительно: она одновременно чувствует себя и расслабленной, и возбужденной. Она пошевелила пальцами ног и подумала, как долго может продлиться это воодушевление? На данный момент вполне возможным казался ответ — остаток всей жизни.
Парис решила потянуться, но обнаружила, что одна ее рука и обе ноги плотно прижаты к полу мускулистым мужским телом. Но она не жалуется. Нет, сэр! Она вам рада и такому расслабленному, как была не так давно в восторге от напряженного, дикого, необузданного и требовательного, подумала Парис. Ее улыбка прорвалась наружу. Испугавшись, что она может граничить с ухмылкой, девушка осторожно приоткрыла глаза. Испытывать самодовольство — это одно, а быть застигнутой с нестерпимо самодовольным видом — совсем другое.
Его глаза все еще были закрыты. Густые черные ресницы полукружьями лежали на щеках. Не в силах удержаться от искушения, она подняла руку, разглаживая морщинку между бровями. Сегодня она не выглядит такой глубокой.
Он вздрогнул, веки на секунду сжались плотнее.
— Скажи мне, что мы этого не сделали, — пробормотал Джек.
Парис попыталась обуздать неуместную ухмылку.
— Напротив, я совершенно уверена, что сделали.
Его глаза открылись, темные, с болью, затаившейся в глубине. Ухмылка Парис исчезла. Разве для него все случившееся не замечательно? Она уверена, что так и есть.
— Расстраиваешься, что пара пунктов повестки дня пропущена? — громко предположила она.
Он поджал губы. Затем поднялся и долго, томительно-долго натягивал на себя джинсы. Нетерпеливо дергая их в разные стороны, он с трех попыток справился с поставленной задачей и сел на полу, рядом с диваном.