Торговец киоска, слащавый индус, терпеливо ждал, когда покупатель выйдет из ступора и заплатит. Он вежливо кашлянул, Вексфорд протянул два пенса, засунул газету в карман.
Их машина стояла возле парикмахерской «Пелаж». Олсон с Верденом вышли и поджидали инспектора.
– Можем подняться ко мне, – предложил Олсон. – Угощу чашечкой чая.
Ступеньки крутые, как на ферме «Эш», подумал Бёрден. И все же здесь гораздо уютнее. И каким бы странным ни казался кабинет Олсона, здесь царит здоровая атмосфера. Странно, что в первый раз Бёрден так напрягся. Почему, спрашивается? С тех пор он и сам заделался психотерапевтом – с весьма трагическими результатами. По сравнению с этой трагедией его собственные переживания казались ничтожными.
Они вошли в кабинет. Вексфорд увидел плакат с разломанным земным шаром, предостережение Эйнштейна, и поморщился. Этот плакат напомнил о Шейле. Но, кажется, ни Олсон, ни Бёрден не заметили временного замешательства инспектора. Господи, какие глупости. Олсон взял ложку и насыпал в чашки гранулированный чай.
– Майк, спасибо за пленки, – сказал Вексфорд. – Я все внимательно прослушал. Не знаю, присовокупят ли их к делу и все ли ты выполнил по форме, но это неважно. Я услышал то, что мне было нужно. Помнишь, Клиффорд надеялся, что его мать и Рой Кэрролл сойдутся или даже поженятся? Там еще проскользнула фраза, что именно Дороти Сандерс намекнула, будто у Маргарет Кэрролл был другой мужчина. Ведь Кэрролл часто уходил в лес, а стало быть, только Дороти могла видеть, наведывались ли в дом гости. Поэтому Кэрролл и поверил ей. Он ревнивый собственник. Своим рассказом Дороти уязвила его самолюбие. Напрасно Клиффорд думал, будто она нравилась Кэрроллу. Он общался с Дороти только постольку, поскольку та подкидывала информацию о его жене. А когда Маргарет исчезла в июне прошлого года, Кэрролл сделал соответствующие выводы. Он не тот человек, чтобы рассказывать о своих переживаниях. Поэтому и не заявил в полицию. А если кто осмеливался намекнуть, что его жена живет с другим, он впадал в бешенство. Мы это ощутили на себе.
Бёрден пил чай с молоком, смакуя каждый глоток. Словно это коллекционный чай, а молоко только что из-под коровы.
– Значит, Кэрролл не убивал свою жену?
– Только один человек мог совершить все эти преступления, но его уже невозможно наказать. Этого человека настигло возмездие, или назовите это трагической случайностью. Только Дороти Сандерс могла убить своего мужа, лишив ребенка отца, а старую женщину – сына. Только Дороти Сандерс могла подойти к человеку и придушить его гарротой. Вот письмо Маргарет Кэрролл, она отослала его в «Ким» прошлой весной, – инспектор протянул Бёрдену ксерокопию. – Вчера вечером я отправился на ферму «Эш», поднялся на чердак. Эта фотокопия была запрятана за фотографию в рамке – тот самый семейный снимок старой четы Сандерс и их сына Чарльза. Я не понимаю, почему она не сожгла это письмо. То ли потому, что гордилась содеянным. То ли это был ее оправдательный документ на случай, если узнает Клиффорд или Кэрролл. Нам не дано этого понять. Оригинал письма должен был храниться в «Киме» в течение еще двух лет, но Лесли Арбель уничтожила его, потеряв надежду найти копию. Она уничтожила оба письма, вернувшись с двухнедельных курсов.