Он обошел все ближайшие магазины: бакалею, рыбный, винный, два недорогих бутика, зеленную лавку, парикмахерскую «Пелаж». В парикмахерской никто не помнил, сидел Сандерс в машине или нет. Его красный «метро» каждый четверг стоял возле одного из счетчиков и примелькался. Одна из парикмахерш утверждала, что часто видела Сандерса сидящим в машине. Он не читал и не смотрел в окно – просто сидел и думал.
Бёрден зашел в винный магазинчик и стал наблюдать. Без десяти пять появился красный «метро», но все счетчики были заняты. Сандерс проехал до перекрестка на Касл-стрит и медленно вернулся обратно. Как раз освободилось одно место, Клиффорд припарковался, вышел и запер машину.
День выдался сырой и холодный, и Сандерс надел серое твидовое пальто и серую вязаную шапочку, натянув ее на уши. Бёрден вынужден был признать, что издалека он мало похож на девушку или старуху. Сандерс опустил в счетчик две монеты, хотя, возможно, от предыдущего клиента еще оставалось время, и начал осторожно переходить дорогу. А ведь он опаздывал на двадцать минут. Как тут не восхититься находчивости Сержа Олсона! Он знал об этой черте Сандерса и назначал сеанс на полчаса раньше положенного.
Бёрден подождал, пока Сандерс войдет в подъезд, вышел из магазинчика и направился в ювелирный на Касл-стрит. Потолкался там, наблюдая за продавцом: не исключено, что тут скупают краденое. После этого зашел в телефонную будку и позвонил жене сказать, что приедет позже, где-то в половине девятого. Затем заглянул в кафе «Квин», заказал кофе с пирожным. На Квин-стрит Бёрден вернулся без двух минут шесть. Пошел дождь, ледяной, быстро сгущалась темнота. Меж серебристых струн дождя замелькали белые снежинки.
В две минуты седьмого появился Клиффорд. Шел он медленно, но не так медленно, как по приезде. Бёрден стоял на ступеньках зеленной лавки, укрывшись от дождя под козырьком. Лавка уже закрывалась, мимо Бёрдена все время ходил грузчик, заносил большие лотки с цикорием и баклажанами.
Клиффорд сел в машину, даже не взглянув на счетчик, завел мотор и уехал. Стрелка на часах Бёрдена передвинулась на пять минут седьмого.
Вексфорд где-то слышал, что у бывших узников концлагерей на предплечье остается клеймо, но никогда этого не видел. Не увидел и сегодня. Этим холодным днем руки Диты Джаго прикрывал шерстяной свитер собственной вязки, настоящее произведение искусства: изумительные узоры зеленых и пурпурных тонов, глубокие оттенки красного, изумрудно-синего. Вексфорд сидел посреди загроможденной гостиной. Вдруг его внимание привлекла толстая рукопись на столе. Она лежала среди блокнотов, вскрытых конвертов, бумаг, справочников, но во всем этом чувствовался некий внутренний порядок. Вексфорд вопросительно посмотрел на хозяйку.