– Он может говорить?
– Только с врачами. К нему никого не подпускают.
– А что полицейские?
– Ждут. Но мне их нужно опередить. Нельзя допустить, чтобы он разговаривал с копами в отсутствие адвоката.
– Что он говорит врачам?
– Что не знает, почему очутился в больнице. Что ничего не помнит о пятнице. Врачи говорят, этого следовало ожидать.
– Что для вас из этого вытекает?
– Две большие проблемы. Во-первых, он может симулировать амнезию. Поэтому придется получить экспертное заключение. Если же он не симулирует, то мы в тумане. Раз сейчас он в здравом уме и до этого был таким же, но у него выпала из памяти неделя, он не сможет участвовать в собственной защите. Он получил травму по вине штата – в тюрьме штата. После этого у них не выйдет его судить.
– Что надумает ваш отец?
– Будет стоять не на жизнь, а насмерть. Чтобы дело рухнуло из-за потери обвиняемым памяти – такое не позволит себе допустить ни один обвинитель даже в виде возможности. В противном случае все в предвариловке захотят быть избитыми. – Хелен посмотрела Ричеру в глаза. – После вашего вчерашнего звонка я решила, что утром вы войдете сюда и с порога заявите о его невиновности.
– Он не так виновен, как я считал поначалу.
– То есть?
– Поедем, я вам покажу.
Они спустились в служебный подземный гараж. Там были большие фургоны с оборудованием Эн-би-си, легковые автомобили, пикапы и фургончики различных марок. Стоял новенький синий «мустанг» с открывающимся верхом и карточкой Эн-би-си за ветровым стеклом. Вероятно, машина Энн Янни, подумал Ричер.
У Хелен Родин был подержанный темно-зеленый седан «сатурн».
– Куда едем? – спросила она.
– На юг.
Он откинул спинку сиденья, примяв наваленные позади вещи.
– Что вам известно? – спросила она.
– Известно не мне, а Джеймсу Барру. Про меня.
Она выехала из гаража и повернула на юг. Час пик еще не кончился, машины шли плотным потоком.
– Дело, которое, с его точки зрения, было невозможно раскрыть. Я же сделал это буквально у него на глазах. Он считает меня гением сыска.
– Поэтому и захотел, чтобы вас вызвали?
Ричер кивнул:
– Вчера вечером я попробовал оправдать его мнение.
Они пересекли реку по длинной железной эстакаде.
– Теперь поверните на запад, – сказал Ричер.
Она сделала правый поворот и выехала на двухполосную сельскую дорогу.
– В этом деле есть кое-что, чего не заметил Эмерсон. Барр хотел, чтобы это понял другой человек.
– Почему Барр тогда не выложил факты?
– Потому что не мог. И потому что никто бы ему не поверил.
Они приближались к развязке «клеверный лист».
– Выезжаем на шоссе – и на север.