Афродита была права. С наступлением ночной прохлады бои возобновились. Где-то на западе к небу поднимается столб черного дыма.
Глухие удары, крики, грохот камней, звон металла – это означает, что началась битва, в которой сошлись боги, сражаясь за право контролировать ворота, ведущие на Елисейские Поля.
– Они ищут смерти, – говорит Афродита, подходя ко мне. – Я знаю Ареса. Он хочет умереть с оружием в руках. Он не стремится победить, просто жаждет воинских почестей, пусть и посмертных.
– Война продлится долго, – отвечаю я. – Силы примерно равны.
– Может даже дойти до рукопашной, – философски замечает Афродита.
Мы слышим крики раненых грифонов. Еще один столб дыма поднимается на юге.
– Битвы идут по всем острову, – говорю я.
– Похоже, они подожгли Олимпию.
– Боги сошли с ума, – вздыхает Уэллс. – Это апоптоз.
– Что это такое? – спрашивает Афродита.
– Иногда в организме, – объясняет Уэллс, – клетки вдруг начинают чувствовать себя ненужными. Тогда они кончают жизнь самоубийством, чтобы больше не воспроизводиться. Они приносят эту жертву бессознательно, все происходит само собой.
– Они саморазрушаются, потому что чувствуют себя ненужными и не хотят мешать?
– Таков замысел Природы, – говорю я. Мы смотрим на столбы дыма.
– Теперь вернуть все, как было, уже невозможно, – признает Афродита.
– Нужно смириться с мыслью, что наша судьба впереди или нигде.
– Никого, кроме нас, не осталось, – добавляет Уэллс, уходя.
Богиня с золотыми волосами и изумрудно-зелеными глазами смотрит на меня.
– Давай займемся любовью, – шепчет она. – Я как растения. Со мной нужно много разговаривать и много поливать.
Это же слова Маты Хари!
И, переходя от слов к действию, она целует меня.
– Нет, не здесь. Не сейчас. Не так. Она вопросительно смотрит на меня.
– Что с тобой? Ты думаешь о других? Если тебя это волнует, они ничего не увидят.
– Я… я…
– Ничего не говори. Я поняла.
И она, оскорбившись, уходит. Эдмонд Уэллс возвращается.
– Что-то Афродита не в себе.
– Я сказал, что не хочу сейчас заниматься с ней любовью.
Мой бывший наставник вздыхает.
– Думаю, ей еще не приходилось слышать такого.
– Рано или поздно это должно было случиться. Эдмонд Уэллс протягивает мне бумагу и карандаш.
– Для того чтобы продолжать путешествие, нам нужно представлять себе, как выглядит остров. Летая на Пегасе, ты видел его сверху.
– Он имеет треугольную форму. Здесь, на западе, Олимпия. Первая гора, думаю, в самом центре.
Я набрасываю очертания Эдема.
– Вторая гора за Первой, дальше на восток.
Я рисую кружок между Первой горой и краем острова.
– Что ты видел сверху? – спрашивает Эдмонд Уэллс.