Бланш словно окатило ледяной волной. Ноги у нее стали ватными, сердце замерло.
– Пожалуйста, отпустите, – только и смогла прошептать она.
– Обещаю, я не причиню вам зла, – снова произнес незнакомец, – только делайте, что я вам скажу.
Несчастная девушка, наконец, смогла заставить себя взглянуть на беглеца. Он был бледен, волосы всклокочены. Теперь он выглядел совершенно не так, как там, на тюремной повозке, – казался постаревшим, но что-то в его облике вызывало недоумение.
– Что это у вас на лице? – вдруг спросила Бланш совершенно нормальным голосом. Со стороны это, наверное, выглядело странно: она словно раздвоилась. Внутри у девушки все дрожало от страха, а внешне в ее облике ничто не выдавало волнения.
Мужчина, похоже, не обратил внимания на нелепый вопрос. Он поморщился и ответил:
– А, ерунда! Это уголь. Ну, пойдемте же, принцесса. Немного прогуляемся, и я вас отпущу. Если будете хорошо играть, конечно.
– Какое странное слово – «играть». Мужчина улыбнулся:
– Не обращай внимания – весь мир театр, а мы в нем лишь актеры.
Однако, несмотря на улыбку, его хватка оставалась такой же крепкой, и взгляд таким же холодным.
Бланш вздрогнула, совершенно непроизвольно, и попыталась освободить руку.
– Пожалуйста, отпустите меня. Я никому не скажу, что видела вас.
– Не могу, принцесса, – в его голосе послышалось искреннее огорчение. – Видите ли, солдаты разыскивают одинокого мужчину. Но мужчина и женщина, идущие вдвоем, – это совсем другое дело.
– Я с вами не пойду!
– Не пойдете? – голос беглеца звучал мягко, спокойно. – Мне страшно не хочется доставлять вам огорчения, но…
На мгновение повисла тишина, а затем Бланш сказала:
– Но вы мне их доставите, не так ли?
В ответ он только вздохнул, пожал плечами.
– Каждый должен делать свое дело. Я бы куда охотнее просто прошелся с вами немного и поговорил о чем-нибудь. Я так давно не слышал женских голосов.
– О чем же мы можем с вами говорить? – воскликнула она.
– Да о чем угодно, милая красавица! – мужчина улыбнулся, и девушка с удивлением заметила, какие у него ровные белоснежные зубы и блестящие яркие глаза. – Давайте поговорим о цветах в этом саду, о Лондоне весной, о небесах. В Ньюгейтской тюрьме я уже было подумал, что никогда больше не увижу голубое небо.