– У меня нет денег, дедушка, – стараясь ничем не выдать своего волнения, произнес Саймон, а мысли в голове понеслись бешеным галопом. Дядя пришел сюда, и в этом не было ничего удивительного – он и прежде никогда не оставлял его в самых тяжелых обстоятельствах. Но почему Гарри появился в наряде нищего попрошайки? Саймон почувствовал, как в душе появляется нечто похожее на надежду.
– Извини, добрый человек, – повторил он.
– Господь отблагодарит тебя за твою доброту, сын мой, – произнес Гарри дрожащим старческим голосом. – Друзья не оставят тебя.
– Эй, старик, а ну убирайся! – Стражник толкнул Саймона вперед, но тот не обратил на него внимания, забыв даже о необходимости сохранять невозмутимое выражение лица. Друзья? Гарри сказал «друзья»? Он вскинул голову, пытаясь внимательнее всмотреться в окружавшую его толпу, и, наверняка, застыл бы от изумления, не подтолкни его тюремщик. О Боже! Совсем недалеко от себя Саймон увидел юную Генриетту в костюме мальчика! А эта старая карга, так громко орущая вместе со всеми! Да ведь это же старая добрая тетушка Бесс! Господи! Что тут происходит? Тетя Бесс и Гарри были вожаками труппы бродячих актеров, в которой выступал и Саймон, а Генриетта была их дочкой. Это означало, что и остальные его друзья где-то поблизости. Сейчас, наверняка, что-то случится!
Наконец стража смогла очистить от зевак подходы к эшафоту. Солдаты выстроились вокруг, держа мушкеты наперевес, выставив вперед ярко сверкавшие на солнце штыки и настороженно поглядывая на собравшуюся толпу и приговоренного к смерти. По краям эшафота стояли барабанщики, сопровождавшие последние шаги осужденного по земле медленным грозным рокотом своих барабанов. Еще несколько солдат с саблями наголо стояли на помосте. Палач и священник были тут же, с нетерпением ожидая начала казни. Лицо палача скрывалось под мрачным черным капюшоном, но когда Саймон взглянул на священника, то вновь с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть от изумления. Святые угодники! В одежде смиренного слуги Божьего на эшафоте стоял его приятель по труппе, такой же бродячий лицедей, весельчак и балагур Ян.
На негнущихся ногах, весь натянутый, как струна, Саймон поднялся по ступеням, всеми силами пытаясь скрыть свое волнение. У него не было ни малейшего представления о том, что задумал Гарри, но в его планы явно не входило увидеть племянника, болтающимся на виселице. Получалось, что когда наступит время, ему, Саймону, надо быть наготове, чтобы верно сыграть свою роль.
Наконец он поднялся наверх. Вокруг раскинулось людское море, но как ни всматривался Саймон, он не увидел в орущей толпе ни одного знакомого лица. Однако теперь у него не оставалось сомнений, что друзья рядом, где-то там, внизу. Мысль об этом придала ему сил без страха сделать последние шаги к люку, который вел обреченных в вечность.