Они сняли пальто.
— Располагайся! Будь как дома. Я сейчас.
Куртис вышел.
Через несколько минут они вдвоем со старухой накрыли на стол.
Не нужно было обладать особенной наблюдательностью, чтобы понять, что Куртис проявляет к гостю повышенный интерес.
— А все-таки какая у тебя профессия? — усаживаясь за стол, спросил он.
— Радист.
— Передаешь или принимаешь?
— Всего понемногу, но в основном принимаю…
— И получается?
— Не всегда ладно…
— Вот то-то и оно-то. Одиночка — былинка в поле, подул ветер — и за решеткой. Приходилось? — гнул свою линию Куртис.
— Бывало… Не пойму, маэстро, к чему этот допрос? Ты же не поп. Давай без покаяния.
— Извини. Хочу помочь. У меня есть надежные люди. Если надумаешь быть с ними, станешь человеком.
Павел зевнул и ответил безразлично:
— Я и так человек. Даже с большой буквы.
— Ну, в таком случае — спать.
— Первый раз сказали дельную вещь, маэстро.
Куртис встал и вышел. Павлу отвели отдельную комнату.
…Утром за столом Куртис, распечатав бутылку водки, вновь вернулся к теме вчерашнего разговора. На сей раз Павел оказался покладистее. Он удовлетворил любопытство новоявленного друга и рассказал все о своей неудачно сложившейся жизни.
Куртис слушал, молча и сочувственно посматривал на него.
— Да, нелегка твоя жизнь. Ну, что же ты собираешься делать здесь? — спросил Куртис после минутной паузы.
— Пока даю показания Куртису.
— А если без шуток?
— Стерегу одного фраера. Скоро отчаливает. Думаю в дороге перейти с ним на «ты».
— Оставь его в покое. Могут найтись более солидные дела. И без разъездов.
— Что мне надо, я нашел. И упускать не собираюсь.
— Но сколько можно стрелять по воробьям? Пока ты молод, это еще годится. А состаришься? Плохо одному в старости…
— Что-то ты мне, Куртис, ребусы подсовываешь, а карандаш прячешь. Нет, пожалуй, лучше в одиночку. Вы хотите, маэстро, чтобы я по утрам снимал табель с одной доски и вешал на другую? А вечером наоборот?
В конце концов они договорились, что Павел останется в городе и на время укроется здесь, в квартире этой старушки. Условились встретиться на следующий день. По этому поводу они еще выпили. И через час Павел, пробормотав: «Эх, славно получается!» — подошел к кровати, лег, вяло помахал Куртису рукой и тут же уснул. Куртис, подождав минутку, уложил Бекаса поудобнее и вынул у него из кармана сверток, от которого отказался Боцман. Вместе со свертком он извлек маленький золотой медальон на короткой золотой цепочке — это получилось нечаянно, Куртис случайно мизинцем захватил петлю цепочки.