– Подать в отставку? Чего ради? – осведомился я. – Кто сможет повесить взлом общежития на его студентов?
– Это совершенно очевидно, – сказала она. – Синьорина Риццио не раз жаловалась на их поведение. Об этом сообщалось в университетском бюллетене.
Вчерашняя ночь – их ответ на ее жалобы.
Я дождался, когда компания устроилась за столиком слева от меня, затем повернулся вполоборота, чтобы взглянуть на них.
– Крупный мужчина, – шепнула моя спутница, – с копной волос.
Человека более самодовольного не найти во всем Руффано, но он делает дело.
Сразу видно, миланец.
Профессор Элиа – глаза скрыты очками в массивной оправе, черные, подстриженные бобриком волосы – был одним из тех крупных мужчин, которым не годится ни один костюм. Его безупречное одеяние состояло из сплошных складок. Он быстро говорил, пригнувшись к столу и не позволяя никому вставить ни слова. Вдруг он откинул свою, несомненно, прекрасную голову и разразился громоподобным смехом.
– Пятеро, – сказал он, – друг за другом. Так мне рассказывали. И никаких возражений. Ни писка, ни визга.
Стол закачался. Смех профессора заполнил весь ресторан. Почти все посетители обернулись в его сторону. Один из спутников знаком призвал его к молчанию. Большой человек презрительно осмотрелся, и наши взгляды встретились.
– Здесь никого нет, – сказал он. – Они понятия не имеют, о чем речь.
Но вот что я вам скажу. Если кто-нибудь официально скажет против нас хоть слово, я не только сделаю эту даму посмешищем для всего Руффано, но и… – он понизил голос, и мы больше ничего не услышали.
– Вот видите, – шепнула мне Карла Распа, – бедные старики Риццио ничего от него не добьются. Надо бы им посоветовать спустить дело на тормозах, а еще лучше убраться отсюда. После такого потрясения синьорина все равно не посмеет нигде показаться. А если покажется, ее встретят таким же хохотом, как тот, что мы слышали за соседним столиком. – Она предложила мне сигарету, допила вино и подозвала официанта. – Я угощаю, – сказала она. – Мы оба зарабатываем на жизнь. За вами приглашение на обед. Когда?
– Не сегодня, – сказал я, помня про обещание, данное брату и сестре Паскуале. – Может быть, завтра?
– Завтра так завтра.
Мы встали из-за стола, вышли из ресторана и направились вверх по холму.
– Слышали самое свеженькое? – шепотом спросил меня Тони со своей стремянки, как только я вошел в библиотеку.
– Что именно? – Я насторожился.
– Ходят слухи, что женское общежитие закрывается и студенток отправляют по домам, – сказал Тони. – Экзамены им придется сдавать по почте. Говорят, три месяца назад общежитие уже взламывали и все девушки беременны.