– У моей матери были такие же, – сказала она, очарованная его близостью и забывая о предосторожности. – И у брата тоже.
– У брата? – сразу ухватился он. – Никое ничего мне не рассказывал про вашего брата.
– Он умер. – Слова эти прозвучали жестко. Впервые в жизни она говорила о Саймонс с посторонним человеком, если не считать Поппи. – Он умер совсем маленьким.
– Извините меня. Несчастный случай? – мягко спросил Димитриос, не сводя глаз с ее грустного лица.
– Да, мама погибла вместе с ним. Ему тогда был годик – А вам?
– Мне было семь лет.
Мертвую тишину нарушал лишь стрекот цикады в траве.
– Для вас это, наверное, был страшный удар.
Впервые за все время он говорил мягко, хотя подобные нотки она уже слышала в его голосе, когда он разговаривал с Кристиной. Ей вдруг страшно захотелось опустить голову на стол и разрыдаться…
– Ваш отец, наверное, сильно сетовал на судьбу, оставившую его одного с ребенком на руках. И из-за этого между вами такие напряженные отношения?
Она заколебалась, вспомнив, что выдает себя за другую. Выражение ее лица изменилось, и он тоже посуровел.
– Ну? – коротко напомнил он ей.
– Я не хочу об этом говорить.
Она попыталась отвернуться, однако он нежно, но крепко взял ее за руку.
– На сей раз вам это не удастся, Поппи. Мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы.
– Я не могу дать вам никаких ответов. Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, заставило его прищурить глаза.
– Почему? Потому, что лично я вам не нравлюсь, или потому, что вы вообще ни с кем не можете об этом говорить?
Глаза его, потемневшие при лунном свете, буравили ее, принуждая к чему-то. Он был красив, как никогда.
– А вы?
Подсознательно она перешла в нападение, поддавшись первобытному инстинкту выживания.
– Я? Мы ведь говорим не обо мне, – удивленно и сухо возразил он.
– А может, стоило бы? – отчаянно настаивала она, не обращая внимания на предупреждение, прозвучавшее в его голосе. – Почему вы все время так враждебно ко мне настроены? Что довело вас до этого?
– Хватит. – Он быстро встал и направился к дому. – Поздравляю вас, бросил он через плечо, исчезая в доме. – Вам опять удалось все повернуть по-своему. Разговор окончен.
Поднявшись к себе в спальню, она быстро разделась, с удовольствием забралась между прохладными мягкими простынями и закрыла лицо руками. Как получилось, что всего за несколько дней жизнь ее так круто изменилась? Неужели то чувство, что она к нему испытывает, и есть любовь? Разве может любовь разрывать человека на части? Разве она повергает его в пропасть невыразимого отчаяния?
– Я больше не могу, – прошептала она в подушку, и из глаз у нее потекли слезы. От отчаяния она всхлипнула, но вскоре забылась сном, обхватив серебристую голову точеными руками. Она не услышала легкого стука в дверь, раздавшегося через час.