– Понятно... И долго держал?
– Месяца три. Потом я хорошее немецкое лекарство не нашла и он...
– Ваш любовник держал мужчину в вашей квартире?.. В квартире своей любовницы? – осмыслив услышанное, перебил Смирнов.
– Да...
– Впервые слышу о неревнивых психах.
– Он был ревнивым. Даже очень. И потому ему все...
– Отрезал?
Мария Ивановна опустила глаза. Страдание, смявшее лицо женщины, показалось Смирнову искренним.
– Да, дела, – зевнул он напоказ, чувствуя, что играет киллера из рук вон плохо. – Зря вы мне это рассказали. Я хоть и киллер, но таких вещей не одобряю. Отрезание половых органов – это нездоровое психическое отклонение, недостойное порядочного человека. Я бы их просто отбил. А чулок у вас найдется?
Мария Ивановна приподняла полу халатика, обнажив бедро, охваченное ажурной чулочной резинкой. Бедро Смирнову понравилось. Он не любил чересчур полных бедер. Он любил именно такие.
– Вам на память? – глаза женщины говорили: "Я сделаю все, что ты захочешь. Я стану такой, какой ты хочешь. И по духу и во плоти. Хоть ты и не тот, за кого себя выдаешь".
– Нет, я не фетишист. Вероника Антоновна с сыном, наверное, уже пришли в себя. Согласно служебному руководству, все кто видел мое лицо, должны быть ликвидированы.
– Вы можете пройти через мою квартиру, – сказала женщина без тени сарказма.
Смирнов задумался: "А какого, собственно, черта Шура увел Пашу через дыру? Не иначе перенервничал".
– Он, наверное, просто хотел попрощаться с Вероникой Антоновной, – поняла его мысли Мария Ивановна.
Пристально посмотрев на нее, Смирнов, взял кейс с деньгами и прошел в квартиру ясновидицы. Квартирка была на удивление уютной. Все со вкусом подобрано, все соразмерно. В ней могли обитать одни лишь любовь, верность и райское спокойствие.
"Фиг этих женщин поймешь, – подумал Евгений Александрович, уже спускаясь на свой этаж. – Такая квартирка, такая женщина, жрица божественной любви, и это животное. Этот гангстер... И эти повсеместные пятна крови. Хотя, что их понимать. Любовь, верность и спокойствие всегда там, где деньги. А деньги там, где кровь.
...Но как же она хороша! Как пластична! И как располагает к себе!"
* * *
Сын Смирнова, Валентин, уже разгримированный, сидел на диване и курил, пуская дым к потолку. По телевизору показывали боевик. Десяток гангстеров палили из автоматов по полицейским. Те отвечали адекватно. Дав отпрыску пятьсот долларов (деньги портят детей), Евгений Александрович спрятал кейс во встроенный шкаф и пошел вниз.