— Та-ак, — протянул Родион. — Надо обмозговать… Да ты садись. — Он усадил брата, сел сам и о чем-то задумался.
Из другой комнаты доносился разговор женщин. Вернее, больше говорила хозяйка, тётя Полина.
— …Я так думаю, теперича Злате тут делать нечего. К деревне она не приспособленная… Да и в таком дому одной… На отоплении разоришься. Правда, к нам газ тянут, но когда это будет, бог знает… В городе жить легче. Удобства все, магазины… Говорят, у Семена Матвеевича в Средневолжске в нескольких сберкассах деньги лежат, да?
— Не интересовалась, — послышался усталый голос матери. — Все, что есть, — было его.
— Бедная Злата, — продолжала соседка, — дай бог ей в городе устроиться неплохо… И бабонькам нашим облегчение будет: детишек наконец пристроят.
— При чем здесь детишки? — спросила Зинаида Савельевна.
— Яслей в совхозе не хватает… Дом-то ихний под ясли строили, да Злате шибко понравился. Ведь Семён Матвеевич, царство ему небесное, хотел вселиться в другой, а она настояла…
Глебу откровения простой женщины рвали душу. Родион, однако, прислушивался с интересом.
— Две тысячи четыреста рублей заплатили за дом, — продолжала хозяйка,
— а он стоит все пятнадцать, а то и двадцать тысяч…
Калерии Изотовне наверняка неприятно было слушать эти сплетни, и она перебила тётю Полину:
— Вы уж извините, Полина Никаноровна, у человека горе, а вы о чем-то не о том говорите…
— Верно, дорогая… Плету, старая, не соображая…
Женщины перешли на нейтральную тему, а Родион продолжал:
— Ты уж разузнай, когда похороны и прочее… Где, когда…
— Конечно, конечно, — кивнул Глеб, понимая, что у брата с матерью какое-то двусмысленное положение, и встречать, а тем паче распоряжаться, они не могут. Да и находиться среди посторонних людей неловко. — Пойду я, Родион. Злата, наверное, уже дома… Поговорю и сразу сообщу.
Сказав матери, что он скоро вернётся, Глеб вышел от тёти Полины. Его обогнала ватага ребятишек, перебрасывающихся снежками. Прошли мимо два парня и две девушки с непокрытыми головами, в расстёгнутых пальто, со смехом обсуждая какого-то Володьку. Откуда-то доносились переливчатые трели гармони, под которую пел высокий женский голос. Деревня праздновала. И тут до Глеба дошёл смысл слов «жизнь продолжается».
Он поймал себя на мысли, что его уже занимают не какие-то абстрактные вселенские проблемы, а земные. Триста рублей, которые он по просьбе отца проиграл позавчера Вербицкому, — вот о чем думал Глеб. Батя сказал тогда, что компенсирует. Но не скажешь же об этом мачехе сейчас. А деньги нужны позарез. Дома, в Средневолжске, семейную казну опустошила, наверное, встреча Нового года. Допусти Лену до рынка и магазинов, так не остановится, пока не спустит последний рубль.