Как хорошо, что Анита согласилась посидеть у них дома с Эммой Розой. Лекси не хотела брать девятимесячную девочку на похороны бабушки.
Вчера брат Скотта, дядя Нэт, прилетел из Флориды со своей женой, тетей Лоис. Они сидели позади Скотта и Лекси.
Когда отец Майкл прочел последнюю молитву, а органист заиграл любимый гимн Кэтлин «Я восстану», Нэт поднялся и повел Скотта на улицу. Тетя Лоис взяла Лекси под руку, похлопала ее по плечу и протянула чистый платок.
Лекси шла вдоль прохода, и лица людей расплывались: ее глаза застилали слезы.
Потом она заметила знакомую фигуру.
Склонив голову, Йейл Брадиган в черном шерстяном пальто стоял у последней скамьи.
Лекси увидела в его глазах глубокое сочувствие… и слезы.
Потом ее усадили в черный лимузин.
Лекси обернулась, чтобы увидеть, как Йейл выходит из церкви, но на ступенях было слишком много народу.
Сейчас не время думать о Йейле. Ведь целых два месяца она старалась забыть о нем.
Отец, сидевший рядом с ней, содрогался от рыданий.
– Все будет хорошо, папа. – Лекси обнимала его за плечи, а ее сердце сжималось от жалости к нему и к себе. Она устыдилась, внезапно поняв, что оплакивает сейчас не только смерть матери.
– Нет, – задыхаясь от слез, сказал Скотт. – Не будет ничего хорошего, Лекси. Как мне жить без нее? Что делать одному?
Она положила голову на плечо отца.
«Не знаю, что ты будешь делать один».
Она рассеянно посмотрела в окно и увидела высокую темную фигуру Йейла. Он шел, наклонив голову и пряча лицо от ветра.
Лекси смотрела на него, пока лимузин не двинулся в сторону кладбища.
Эмма Роза сделала первые шаги в День сурка.
Это произошло сразу после завтрака, когда Лекси мыла тарелки из-под каши, а Эмма Роза стояла, держась за кресло. В следующий миг Лекси услышала за спиной ее шаги.
– Эм! – обернувшись, закричала изумленная Лекси. – Ты идешь!
Ее возглас напугал девочку, и она тотчас с громким криком села на попу.
Лекси взяла дочь на руки, поцеловала ее пухлую щечку.
– Эм, ты сделала это! – радостно сказала Лекси. – Мама гордится тобой, милая.
Эмма Роза улыбнулась, и Лекси в который уже раз поразило ее сходство с отцом. Глаза девочки в младенчестве были голубыми, но теперь они становились зеленоватыми, чуть более темными, чем у Эммета. Она унаследовала и его правильные черты лица. Сердце Лекси таяло от улыбки девочки, как когда-то от улыбки ее отца.
– Как хотелось бы кому-нибудь рассказать о том, что ты пошла, дорогая, – задумчиво проговорила Лекси, прижавшись лицом к вьющимся светлым волосам Эммы Розы.
– Па-па, – сказала девочка.
У Лекси екнуло сердце. Потом она поняла, что это всего-навсего детский лепет и Эмма Роза не говорила слова «папа».