Рейна послушно повторила.
– Присягаю на верность дружине Великого конунга Виктора Храброго и ему самому. Клянусь, что никогда не буду сражаться против рода, который отныне станет и моим родом. И пусть меня покарает Один, если я нарушу данную клятву.
Наконец Виктор решил, что пора заканчивать. Он строго посмотрел на своих воинов и приказал:
– Ну что же, эти люди могут быть свободны, отпустите их!
Викинги опустили оружие, а кто-то из них подошел к пленникам и разрезал веревки у них на руках. Рагар и Гаральд вздохнули с облегчением и перевели дух. Однако, посмотрев на все еще стоявшую на коленях будущую жену, конунг решил, что необходимо совершить еще один шаг, чтобы уж совсем отрезать Рейне путь к отступлению. Хотя ему претила мысль о том, чтобы подвергнуть девушку новому испытанию, он прекрасно сознавал, что это нужно, так как это единственная возможность обеспечить лояльность Рейны.
Конунг подошел к коленопреклоненной девушке и тихо сказал:
– Поклянись именем Господа, что выполнишь свое обещание, Рейна.
Викинги недоумевая посмотрели на ярла. А Рейна, услышав его требование, впервые за все время взглянула на него своими блестящими от волнения глазами. Мучительное колебание и робкая просьба отразились на лице девушки, но, увидев, что Виктор ждет, она произнесла:
– Ты же знаешь, я христианка.
– Да… и я тоже христианин, – он прикоснулся к ее щеке своими пальцами. – А теперь, поклянись перед лицом Господа, что будешь мне верна. Боюсь, что это мой единственный шанс.
– Клянусь… перед лицом Господа нашего Иисуса_ Христа, – прошептала она и перекрестилась.
Только тогда Виктор поднял девушку с колен и громко воскликнул:
– А теперь мои верные воины, идите по домам. А я останусь с нашими пленниками.
– Ярл! Не отпускай их совсем! – посоветовал Орм.
– Нет – кивнул Виктор, – пусть сначала они будут нашими гостями на свадьбе. Зато потом смогут рассказать Вольфгарду о том, что видели собственными глазами, как мы смогли приручить Рейну Похитительницу. Раздались громкие одобрительные крики, и конунг только теперь наконец почувствовал, что у него словно гора свалилась с плеч. Кризис миновал.
– Когда будет свадебный пир, ярл? – спросил Канут, все еще с опаской и не очень любезно посматривая на Рейну.
В толпе воинов раздались соленые шутки, довольные выкрики. Виктору даже жалко стало свою будущую жену, стоявшую с опущенными глазами, одинокую и несчастную. Как бы ему хотелось, чтобы в такой день Рейна испытывала только радость.
Он посмотрел на викингов, радующихся тому, что им довелось увидеть маленькую валькирию усмиренной, и сказал: