Адам окинул ее долгим внимательным взглядом.
— В чем дело, Лаури? Тебе нужно мое общество или просто пугает одиночество после всего того, что произошло?
— И то и другое, — искренне ответила она, и в глазах ее была мольба. — Все планы на Рождество разлетелись, и я подумала, что, может, тебе будет приятно посмотреть, как Розин утром развяжет свой рождественский чулочек, прежде чем мы разойдемся…
— …в разные стороны, — бесцветным голосом продолжил Адам и поднял за подбородок ее лицо. — Означает ли это, что ты переменила свои взгляды, Лаури?
— В отношении тебя и Розин — да.
— Но не более того?
Лаури твердо встретила его взгляд.
— Ни о какой другой перемене речи нет.
— Ты хочешь сказать, что не хочешь видеть меня? — с горечью переспросил Адам.
— Ну ты же знаешь, что нет!
— Откуда мне знать?
Они молча смотрели друг на друга, затем Лаури, забыв о гордости, попросила:
— Пожалуйста, останься, Адам. Я просто не могу сегодня быть одна. Мне нужно с кем-то говорить, пока это чувство беспомощности не рассосется.
Адам невесело улыбнулся.
— По крайней мере ты не кривишь душой.
— Ты накупил бездну еды, а мы ничего не съели. И шампанское осталось. Давай устроим ужин и вдвоем отпразднуем возвращение Розин.
— От такого предложения разве можно отказаться!
Лаури улыбнулась ему с искренней благодарностью.
— Ты слушай, как там Розин, — распорядилась она. — А я пойду на кухню что-нибудь приготовлю.
— Может, я помогу?
— Одна я быстрее справлюсь… — она запнулась, краснея.
— Как всегда!
Лаури поспешно ретировалась и закрылась на кухне, подальше от пытливых глаз, которые преследовали ее в снах долгие одинокие месяцы их разлуки.
Не прошло и получаса, как она пригласила его к столику, накрытому клетчатой скатертью и украшенному свечами с веточками остролиста. Она отварила рис, приготовила аппетитный томатный соус со специями и чесноком и королевские креветки, купленные Адамом; подогрела батон хлеба из муки грубого помола к своему любимому серфильскому сыру на десерт. Адам ахнул от удивления, когда она торжественно подвела его к столику.
— Впечатляюще — и быстро!
— Я делаю все, чтобы ублажить тебя, — с притворной скромностью возвестила она.
— Не всегда… — начал было Адам и тут же поднял руку, извиняясь. — Прости. Сегодня забудем все былые огорчения и сосредоточимся на самом приятном, что было в наших отношениях.
— Отлично, — быстро подхватила Лаури, не совсем, впрочем, уверенная, что это очень мудрое предложение. Для нее все самое приятное и блаженное было связано с его постелью, и эта же мысль, как ей показалось, одновременно посетила и Адама, судя по краске у него на скулах.