Доминик ввел в оранжерею вновь прибывших, Лаури из вежливости встала, пожалев в глубине души, что не додумалась надеть что-нибудь более элегантное, чем джинсы и полосатая хлопчатобумажная рубашка: ей пожимала руку длинноногая, узкобедрая блондинка, облаченная в белое кашемировое платье, выставляющее на всеобщее обозрение роскошный бюст. Впрочем, Адам Хокридж, к вящей радости Лаури, предстал в еще более потертых джинсах и свитере поверх рубашки с незастегнутым воротничком. Он улыбнулся ей как старой знакомой.
— Так-так, наша маленькая кузина! — И он дружески потряс ей руку. — А это моя приятельница, Фиона Чайлд.
Лаури пробормотала что-то подходящее и с тайной улыбкой стала наблюдать, как новоявленная гостья обрушила на хозяйку лавину восторгов по поводу ее дома, проворковала что-то детям и затем всю свою тяжелую артиллерию обольщения направила на Руперта.
— Мисс Тридцать второй размер, — прогудел низкий голос на ухо Лаури, и та едва сдержалась, чтобы не рассмеяться на всю оранжерею. — Черные кружавчики.
— Ну уж не сегодня, — не сдержавшись, прошептала она в ответ. — Они бы просвечивали.
— Вы думаете? — подмигнул ей Адам, принимая из рук Доминика стакан. — Любопытно.
— Что любопытно? — включилась Эмили.
— Ты, — глазом не моргнув ответил Адам и сел, посадив на колено Эмили и притянув к себе Доминика. — А теперь вы оба выкладывайте, что у вас и как.
А он чертовски привлекателен, отметила про себя Лаури, видя, что детишки так и льнут к нему. Если разглядывать каждую черту его лица в отдельности, то эти густые широкие брови, чуть изогнутый в уголках губ большой рот сами по себе ничего выдающегося не представляли, не говоря уже о крупном, чуть вдавленном на переносице носе, однако в сумме все это складывалось в портрет довольно обаятельного мужчины. Но помимо общей привлекательности от Адама, несомненно, исходило какое-то особое обаяние, еще более подчеркнутое ощущением внутренней твердости. Пусть он и явный повеса, но привлекательности ему не занимать, размышляла про себя Лаури, внимая одним ухом какому-то вздору, который несла Фиона насчет своей парикмахерши.
— У вас потрясающе смелая прическа, где вы такую сделали? — насела она на Лаури, впившись взглядом в ее короткую мальчишескую стрижку. — У вас естественный цвет или вы краситесь?
— Иссиня-черные, как вороново крыло, волнистые волосы, такие же, как у Сары, — пояснил ей Руперт.
— У нас в парикмахерской есть мастер, — откликнулась Лаури. — Он постриг меня за полцены.
— Вы парикмахерша? — воскликнула потрясенная до глубины души Фиона.