– Да, конечно, миледи.
– Я тут спросила папу про меч. Он говорит, что не много найдется превосходящих его клинков, и это честь для вас. – Она с интересом посмотрела на него. – Правда, что вы участвовали в последней войне?
– Гм… в которой?
– Вы были больше чем на одной? – Глаза ее широко раскрылись.
«На всех случившихся за последние семнадцать лет, полагаю».
Хотя нет. Он пропустил последнюю кампанию против Ибры, сидя в тюрьме Браджара, и не участвовал в той глупой экспедиции в поддержку Дартаки, потому что был крайне занят, подвергаясь пыткам и издевательствам рокнарского генерала, с которым как раз воевал тогда провинкар Гуариды. Кроме этих двух, за последнее десятилетие он, пожалуй, больше ничего не пропустил.
– Здесь и там, в течение нескольких лет, – туманно ответил он и вдруг смутился, обнаружив, что, кроме тонкого льна ночной рубахи, нет других преград между его наготой и взглядами девушки. Кэсерил отступил назад и, скрестив руки на животе, попытался улыбнуться.
– Ох, – сказала она, заметив его жест, – я вас смутила? Но папа говорит, что у солдат нет стыда и скромности, поскольку в походах они вынуждены жить все вместе.
Она вновь посмотрела на его покрасневшее лицо. Кэсерил ответил:
– Я беспокоился о вашей скромности, миледи.
– О, все в порядке, – сказала Бетрис, беззаботно улыбнувшись.
Она словно и не собиралась уходить.
Он кивнул в сторону стопки одежды.
– Я не хотел бы помешать семье во время церемонии. Вы уверены?..
Она всплеснула руками и изумленно уставилась на него.
– Но вы должны принять участие в процессии вместе с нами, и вы должны, должны, должны присутствовать при подношении даров в День Дочери в храме. Принцесса в этом году играет роль леди Весны. – Она даже привстала на цыпочки для убедительности.
Кэсерил, глядя на нее, широко улыбнулся.
– Ну хорошо-хорошо, если вам так угодно. – Как он мог противостоять столь очаровательному напору? Принцессе Исель скоро шестнадцать; сколько же, интересно, лет Бетрис? «Слишком юна для тебя, приятель!» Но ведь можно хотя бы смотреть на нее с чисто эстетическим восхищением и благодарить богинь за ее красоту и свежесть. Цветок, украшающий мир.
– А кроме того, – продолжила леди Бетрис, – вас просила провинкара.
Кэсерил зажег от ее свечи свою и вернул светильник девушке, намекая этим жестом, что ей следует оставить его одного, чтобы дать возможность переодеться. При свете двух свечей она стала выглядеть еще прекраснее, а он, несомненно, – еще безобразнее. И тут, когда Бетрис повернулась к выходу, Кэсерил вспомнил о вопросе, который вчера не давал ему покоя весь вечер.