Генерал закинул голову, чтобы начать пить.
– Он посмел описать меня так? Неплохой стрелок? – Она прошипела эти слова, но лицо ее залилось краской от, а кулаки сжались от упоминания о цвете ее глаз. – Я надеюсь, вы крепко сковали этого Элдрана. И его сообщников. У меня… у меня есть основания считать, что они разбойники.
Конан широко улыбался. Она не из тех женщин, что легко переносят утверждения, что кто-либо в чем-нибудь их превосходит.
– Нет, – ответил Зафаниду, бросив пустой кубок Тамире. – Он явно был тем, кем назвал себя, и он был один, так что я отпустил его, позволив идти своей дорогой. В любом случае ты должна быть благодарна ему за спасение своей жизни, Йондра. Горцы неспокойны, и это не место для твоих прогулок. Я пошлю с тобой нескольких человек проводить тебя в Шадизар.
– Я не ребенок, чтобы мной распоряжались, – произнесла раздраженно Йондра.
Глаза генерала из-под тяжелых век оглядели ее формы, и ответ его прозвучал медленно:
– Ты определенно не ребенок, Йондра. Нет, конечно. Но все же тебе надо вернуться.
Йондра бросила быстрый взгляд на Конана. Неожиданно она стала мягче, голос сделался томным:
– Да, я не ребенок, Зафанид. Возможно, мы могли бы обсудить мои планы. Наедине в моем шатре.
Удивление на лице Зафанида сменилось выражением удовольствия.
– Конечно, – сказал он с масленой улыбкой. – Давай… обсудим твое будущее.
На лице Арвания можно было увидеть смесь отчаяния и ярости, когда он смотрел, как эта пара уходит в алый шатер. Конан просто набрал горсть камешков и принялся кидать их по одному вниз с холма. Телад сел на корточки рядом.
– Опять неприятности, киммериец, – сказал бритоголовый, – и я начинаю сомневаться, стоишь ли ты этого.
– При чем здесь я? – спросил спокойно Конан.
– Она делает это из-за тебя, глупый ты северянин.
– Она выбирает сама. – Он не мог признаться даже себе, что это заигрывание с Зафанидом ему тоже не нравится. – Она не первая женщина, выбравшая мужчину из-за богатства и титула.
– Но она не простая женщина. Я служил ей с тех пор, когда она была еще ребенком, и говорю тебе, что ты первый мужчина, бывший в ее постели.
– Я знаю, – сказал Конан, скрипнув зубами.
Он не привык к тому, чтобы женщины его отвергали, ему это не нравилось, и он не хотел об этом говорить.
Из шатра донесся женский крик, и киммериец бросил еще один камешек. Губ его коснулась едва заметная улыбка. Арваний сделал шаг в сторону шатра, но затем остановился в нерешительности. Тамира, сидевшая у шатра, бросила беспокойный взгляд на Конана. Весь лагерь замер от неожиданности. Раздался еще один крик.