— Они всю жизнь не любили меня, хотели нас разлучить, чтобы ты остался с ними.
Тайлер открыл рот и снова закрыл его, так ничего и не сказав. Откинувшись назад, он уставился в пространство и глубоко задумался.
Клаудия взяла инициативу в свои руки:
— Нэнси, вы сказали, что долго болели и попали в больницу. — (Тайлер перевел на нее глаза.) Нэнси благодарно кивнула.
— Да, так и было. По иронии судьбы, я потеряла сознание, направляясь за тобой в интернат, Тайлер. Когда через полгода я вышла из больницы, ты уже жил у отца. Я не бросала тебя, хотя со стороны это выглядело именно так. Стала тебе писать, ты не отвечал, а после смерти Кита его родители убедили меня, что тебе с ними лучше. Пришлось согласиться: я думала, что ты не желаешь меня видеть, и кроме того, я не могла обеспечить тебе приличную жизнь. Не надеюсь, что ты поверишь, — прошло столько лет! — но я не хотела причинить тебе боль, Тайлер. Я очень тебя любила и сейчас люблю. — В эту минуту Оскар подошел к ней и подал довольно большой сверток. — Спасибо, дорогой. — Она положила сверток перед сыном. — Это тебе. Посмотри, если захочешь. Там есть мой адрес на тот случай, если ты пожелаешь меня выслушать. Это не срочно, можешь прочесть хоть через год. Пока жива, я буду ждать. И помни, сынок, любую ошибку можно исправить, и сделать это никогда не поздно. Все на свете поправимо, кроме смерти. — Она встала, в глазах ее стояли слезы. — Думаю, нам пора, не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. Клаудия, дорогая, надеюсь, мы скоро увидимся. Жаль, что я не застала Натали. Судя по вашим рассказам, она прелестное дитя. — Нэнси снова повернулась к сыну: — И еще одно… Гордость — слабое утешение. Не отворачивайся от своего счастья, в чем бы ты меня ни обвинял. Когда-нибудь ты пожалеешь, но будет поздно. До свиданья, сынок, всего тебе хорошего.
Клаудия проводила гостей до машины, поцеловала их на прощанье и помахала вслед удаляющейся машине. Слезы душили ее. Тайлер так ничего и не ответил матери, и Клаудия уловила разочарование Нэнси, решившей, что она потерпела поражение, хотя и постаралась ничем не выдать себя.
Опустив голову, Клаудия медленно приблизилась к Тайлеру, который стоял как истукан и смотрел на дорогу. Клаудия робко коснулась его руки, он вздрогнул и с отвращением отстранился.
— Не прикасайся ко мне, Клаудия! — угрожающе процедил он сквозь зубы.
— Тайлер, послушай…
— Не желаю ничего слушать! Для одного дня ты наговорила и наделала вполне достаточно. Сыт по горло!
— По крайней мере взгляни на то, что оставила твоя мать.