— Что ж, хочу или не хочу, а ничего больше не остается. Хорошо хоть, что я в отпуске! Но имей в виду: я не останусь здесь ни секунды дольше необходимого! Господи помилуй, мне нечем даже зубы почистить, все осталось в мотеле!
— Замечания приняты, — кивнул Лайон.
— Далеко ли отсюда шоссе?
— Понятия не имею.
Она смерила его недоверчивым взглядом.
— Не интересовался. Но, насколько я понимаю, ближайшая дорога проходит в двух-трех милях отсюда.
Лайон сознательно выбрал для лагеря место, подобраться к которому можно было лишь одним путем — по ручью. Идеальных убежищ не бывает, но стремиться к идеалу можно и нужно. Он прожил в лесу почти две недели — и до сих пор не встречался ни с кем, кроме этой загадочной женщины. Оно и понятно: что сейчас делать на болоте? Сезон охоты окончен, а сезон рыбной ловли еще не начинался. Что же до туристов, желающих пообщаться с природой, то они отправятся в какой-нибудь из близлежащих заповедников, а неприметный и ничем не знаменитый лесок обойдут стороной.
— Так что же ты здесь делаешь? Точно ни от кого не прячешься?
— Предположим, я знаменитость и скрываюсь от репортеров.
— Не верю. Будь ты знаменитостью, я бы тебя узнала.
— Хорошо, я миллионер и бегаю от налоговой инспекции.
— Ни один уважающий себя миллионер не поселится в таком, с позволения сказать, лагере. У тебя даже палатки приличной нет!
— В этих краях отличная охота и рыбалка.
— Где же твое ружье и удочка? В первый раз за долгое время Лайон едва не расхохотался. Можно, конечно, показать ей свой арсенал, но она сразу почует неладное. Ни «Глок», ни девятимиллиметровый «Зиг-Зауэр» на охотничье снаряжение не похожи.
— Что ж, теперь моя очередь, — нашелся он. — Что такая женщина, как ты, делает в этом богом забытом месте?
— Тебя надо спросить — ты меня сюда притащил.
— Если быть точным, то притащила меня ты. На этот раз улыбнулись оба. Удивительно приятное ощущение. Лайон уже забыл, когда в последний раз так тепло улыбался.
— Кстати, о кофе, — напомнил он. — Если ты принесешь воды, я займусь костром.
— Давай я. Тебе не стоит напрягать спину. В моих интересах, чтобы ты как можно скорее встал на ноги. А впрочем, так или иначе, но дольше суток я здесь не останусь!
—А ну, стой! Жасмин замерла у кромки воды.
— Черт побери, даже и не думай! — взревел он.
— О чем? — раздраженно откликнулась она.
— О том, чтобы украсть лодку и сбежать. Ты никогда не доберешься до цивилизации.
— И что? Боишься, что я сгину в лесах и моя смерть будет на твоей совести?
Жасмин уперла забинтованные руки в бока и бросила на обидчика взгляд, полный, как она надеялась, уничтожающего презрения. Но презрительный взгляд не давался ей даже перед камерой: слишком редко она испытывала это чувство в жизни.