Не почудилось ли ей, что голос его смягчился?
– Не в самом городе. Мои родители живут в тридцати милях, а братьев и сестер нет.
– Ваши родители в добром здравии?
– Да.
– У вас есть парень?
– Нет, – автоматически ответила она, хотя на любом другом собеседовании по приему на работу отрезала бы, что это не имеет отношения к делу.
– Ничего серьезного, – пробормотал он, – и вы не связаны ничем личным. Понятно.
Что означает это «понятно»? – лихорадочно соображала она.
– Скажите, Эбби, – спросил он густым баритоном, отчего сердце ее учащенно забилось, – что намертво привязало вас к этому городу?
А в самом деле, что? Может, мысль о том, чтобы пожить еще где-нибудь, просто не приходила ей в голову? Здесь, в знакомой обстановке, было удобно и безопасно. Чикаго никогда не казался ей большим городом, хотя она и выросла на молочной ферме. Ей нравилось, что в городе ветров бок о бок с ней кипит разнообразная жизнь. У нее были друзья в греческом районе, покупки она делала на восточных овощных рынках, обедала в польских ресторанах. Она и не помышляла о другой жизни. Все, что ей нужно было для счастья, располагалось под рукой.
IIо крайней мере так она всегда считала.
– Ничто, – прошептала она в трубку. – Ничто не держит меня. Просто это родные места.
Hа другом конце провода наступило молчание. Она была уверена, что это неспроста. Он заставлял Эбби обдумать сказанное ею. Она и в самом деле задумалась, просчитала предлагаемые им преимущества… и риск. Работа у Мэтью Смайта влекла за собой куда большую опасность, чем та, на которую ним могла бы решиться. У нее все сжалось в душе.
Ди понукала ее, выразительно артикулируя:
– Соглашайся! Соглашайся!
Эбби глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Я должна уведомить хозяина.
– Мне надо, чтобы вы приступили к работе сегодня.
– Но я…
– В понедельник утром мы отправляемся в Нью-Йорк. За выходные вы должны ознакомиться с продукцией компании и заказами, с которыми мы будем работать. Вы должны быть в офисе к полудню.
Эбби прикрыла трубку и прошептала:
– Я разговариваю с самим Аттилой, предводителем гуннов.
Ди хихикнула:
– Золотко, агрессия у них в крови.
Не у каждого, подумала Эбби. Не все столь высокомерны и гнут свое, как этот предприниматель-аристократ. Интуиция подсказывала ей, что надо и отказаться. Просто чтобы раззадорить его. Но не хотелось навредить себе. Сотни… тысячи девушек жадно ухватятся за возможность работать у Смайта, путешествовать по всему миру и получать больше, чем они того заслуживают.
В трубке послышался другой голос, женский. Эбби навострила уши, но не смогла разобрать ни слова.