Графиня объяснила девушке, что ковры были привезены рыцарями, которые вернулись из Первого крестового похода, сначала во Францию, а потом по морю — в Англию, где их и купил ее муж. Леа опустилась на коленки и провела ладошкой по мягкому ворсу. Ей было даже страшно ступить на такую красоту. Графиня Херефорд рассмеялась и сказала, что по коврам ходят уже много лет и с ними ничего не случилось, так что можно смело ступать на них.
— А эти драпировки? Вы говорите, что сделали их сами?
— Да, детка.
—. Но это очень сложная работа! — восхитилась Леа.
— Вовсе нет. Просто на нее ушло много времени. Но зато, сколько лет уже прошло, а они выглядят как новенькие.
— Ах, как бы мне хотелось…— Леа замолчала, не смея выразить свое желание.
Графиня улыбнулась и потрепала девушку по щеке.
— Что бы тебе хотелось?
— Не могли бы вы… Может, вы согласитесь… Или я настолько глупа, что мне никогда не научиться делать такие вещи? Моя мама говорит, у меня неплохие руки, но она любит меня и потому, наверное, немножко льстит.
Леди Херефорд было очень приятно, что этот ребенок так заинтересовался ее работой.
— Я научу тебя, — улыбнулась графиня, — никакого секрета здесь нет, просто кропотливый труд. Вот только рисунок я не смогу тебе предложить. Этот узор придумал для меня монах из монастыря, который находится по соседству с замком. Он делал рисунки для книг и умер много лет назад. Однако, если ты все еще не передумала, мы можем повышивать сегодня вечером, когда мужчины отправятся обсуждать свои дела. А вот и лорд Реднор! Ну что ж, тогда я оставляю тебя.
Графиня еще раз радушно поприветствовала Кейна, спросила его об отце. Потом сказала, что ужин сегодня будет позднее обычного — она не ожидала приезда сына. Уходя, она старательно прикрыла дверь.
Едва леди Херефорд вышла, как Леа бросилась к Кейну и рассыпалась в восторгах по поводу всего того, что их окружало. Он слушал ее с легкой улыбкой.
— Я все это уже видел, и не один раз. В Пейнкастле много таких вещей, только никто ими не пользуется. Приедем туда — все достанешь и разукрасишь точно так же. А сейчас возьми-ка вот это, — Реднор протянул ей увесистый кошелек. Леа подумала, что ему нужно зачем-то освободить руки. А он поглядывал на нее, словно чего-то ожидая. Так они и стояли молча друг против друга.
— Что я должна с этим делать, милорд? — спросила, наконец, Леа.
— Что хочешь. Это твои деньги. А то пойдешь на рынок, понравится что-то, а купить не на что. И тебе станет грустно.
Леа положила кошелек на пол. Потом она встала, нежно обвила руками шею Реднора и начала целовать его в щеки, нос, пока, наконец, не встретилась с ним губами. Понимая, что такие благодарности могут привести к тому, что они вообще не дойдут до рынка, Реднор отстранил от себя девушку.