— У тебя жар. Только что ты пытался встать. Так ты сделаешь себе только хуже. Я не так сильна, чтобы поднять тебя, я наверняка сделаю тебе больно, но… я должна разуть тебя.
У Реднора нервно задергались губы. Леа посмотрела ему в лицо и испугалась, сама не зная чего.
— Да я сам хотел, но… не справился. — Он замолчал, пристально вглядываясь ей в лицо. Леа видела, что он боится, но никак не могла взять в толк, что же так пугает его. Он отвел глаза в сторону. — Я вынужден попросить тебя помочь мне.
— Конечно, милый. — Это была маленькая победа.
— Подожди! — закричал он, едва она сделала шаг. — Не сейчас… не сейчас… О Господи! Спаси мою душу! Я же обычный человек…
Леа взялась обеими руками за сапог. Она слышала, что он сказал, но серьезно не задумалась над его словами. У него просто жар. Он болен. Вдруг она почувствовала дурноту. Если Реднор — сатанинское отродье, то она сейчас тоже продаст душу дьяволу! Но не важно, человек он или нет, она любит его, и никто этой любви у нее не отнимет! Она взглянула на висевшее в углу распятие, потом бросила взгляд на дорогое лицо мужа и отбросила сомнения.
— Подожди! — снова закричал он и прижал ладонь к губам. А Леа в этот момент стащила, наконец, сапог. Плечи у нее затряслись, и несколько мгновений она стояла совершенно неподвижно. Реднор застонал, как раненый зверь.
— Зачем ты меня так пугал? — резко спросила она. — Ты клялся мне перед Богом, что в тебе сидит нечистая сила. А я вижу только изуродованную ногу. И все! Ты что, сам никогда не видел ее?
Реднор медленно отнял руку ото рта, и жена увидела, что губы у него в крови.
— Прости меня, Господи, — закричала она, — если бы я хоть что-то понимала! — Она бросилась к изголовью и начала плакать и целовать Реднора. — Родной мой! Чего же ты боялся?! Неужели ты думал, я буду любить тебя меньше, если узнаю, что в тебе что-то не так? — Она прижала его голову к своей груди и почувствовала, как он дрожит. Затем он как-то обмяк, и Леа поняла, что Реднор потерял сознание. Она начала трясти его и плакать пуще прежнего.
— Он умер? — раздался скрипучий голос за спиной. Леа выхватила из-за пояса маленький кинжал и резко обернулась.
— О Господи! — закричала она, роняя кинжал из рук. — Это вы! Слава Богу, это вы! Я, было, подумала, что это мой отец! Нет, он не умер, у него начался жар.
— Я лучше уйду, — сказал Гонт, но сделал шаг к постели и внимательно посмотрел на сына.
Отныне у него, Гонта, с Пемброком свои счеты. Ни Мод, ни Стефан не получат и капли выгоды от того, что уложили Реднора в постель. Интересно будет завтра взглянуть на их лица, очень интересно.