Леа удивлялась себе, пыталась сдерживаться, но ей это удавалось все хуже и хуже. Она прекрасно знала причину своих страхов, сомнений у нее почти не осталось — она носила в себе ребенка. Леа окончательно в этом уверилась, когда по утрам ее стали преследовать приступы легкой тошноты и головокружения. Мысль о родах приводила ее в ужас, она боялась, что не разродится и умрет, погубив ребенка. Хотя мать ей многое рассказывала, и она знала, как рождаются дети, это не утешало ее. Страх перед родами усиливался мыслями о том, что она может перестать быть желанной для Кейна.
Женщины при дворе вились вокруг него, как пчелы, и в их числе — Джоанна Шрусбери. Возможно, узнав о ребенке, он перестанет заглядываться на придворных дам. А может, и наоборот, утратит к ней интерес, как только она станет толстой и некрасивой. Леа слышала немало рассказов о том, что беременной жене не так-то легко удовлетворить прихоти своего мужа. Кто знает, не сочтет ли он это достаточным поводом для того, чтобы открыто искать на стороне возможности удовлетворить свою похоть?
Леа напрасно думала, что никто ни о чем не догадывается. Уже многие заметили, что она не играет в шумные игры, перестала ездить на охоту, а больше слушает разговоры о детях — как кормить, чем лечить. Женщины постарше понимали, что происходит, и украдкой улыбались, но по-доброму. А вот Джоанна Шрусбери отпускала колкости пуще прежнего, она в последнее время просто не давала Леа проходу. Мод тоже не оставляла попыток заполучить Леа.
Как-то раз в конце сентября Кейн вернулся с королевской охоты. Он был так грязен, что Леа наотрез отказалась пускать его на порог, приказав слугам принести воды прямо во двор. Реднор основательно разозлился. Впрочем, он был расстроен еще с утра из-за Херефорда. Роджер вместе с Джайлсом ехали на восток с письмами короля и пленниками, взятыми на турнире. Реднор отлично знал — за каждым шагом Херефорда следят, и хотя он постарался обезопасить своих посланцев, но всего предусмотреть не мог, а в дороге случалось всякое. Копившееся напряжение искало выхода и находило его в гневе, без особых причин изливавшемся на окружающих. Когда Леа задала ему какой-то пустяковый вопрос, он огрызнулся, и она поняла, что мужа сегодня лучше не тревожить. Она отошла в сторону и тихо отдала приказания слугам насчет ванны и кубка горячего вина, сдобренного специями. Задумавшись о своем, Леа пропустила мимо ушей вопросы Кейна.
— Были еще какие-нибудь новости? — в третий раз раздраженно спросил он.
— Я тебе уже дважды сказала — только то, что Херефорд выехал из города, — нервно ответила Леа. — Прошло еще слишком мало времени.