Уинн улыбнулся, с удовольствием наблюдая за тем, как Зоя сосредоточенно плетет веревку. У нее ловкие руки — он уже успел выяснить это на собственном опыте, — и она быстро справляется с тем, что другие выполняли бы гораздо дольше. Однако он обратил внимание на то, что в последние дни она словно пытается взять от жизни все что можно, как будто чувствует, что ее пребывание в его веке близится к концу и надо отвоевать для себя побольше времени.
Он вздохнул, расстроившись из-за того, что хорошее настроение улетучилось. Взглянув на Зою, он с изумлением обнаружил, что она нюхает веревку, и вынужден был признать, что впервые видит такое.
— Эй, Зоя!
— Да, Уинн, — рассеянно отозвалась она, продолжая вдыхать запах пеньки.
— Что ты делаешь, Принцесса?
— М-м? — Наконец она повернулась к нему, на ее лице отражалось недоумение.
— Почему ты нюхаешь веревку? — терпеливо, словно обращаясь к ребенку, переспросил Уинн.
— А, веревку. — Она улыбнулась. — Очень знакомый запах.
— Знакомый? Ты всегда нюхаешь веревки?
— Только когда они пахнут наркотиками.
— Ты морочишь мне голову, Принцесса. — Он положил руку на ее колено и стал ждать, когда она ответит, предвкушая очень интересное объяснение, так как давно понял, что Зоя обладает потрясающим талантом рассказчика.
Однако она не стала ничего объяснять, а задала вопрос:
— Из чего сделаны веревки?
— Из пеньки[9].
— Конопля. Я была права, — заявила она, внимательно разглядывая веревку, прежде чем снова понюхать ее. — Это наркотик. — Видя, что Уинн ничего не понимает, она добавила: — Марихуана, «мери-джейн»…
— А-а, да. Кажется, по-научному оно называется «каннабис сатива». Очень необычное растение.
— Абсолютно верно, — согласилась она, глядя на веревку так, будто это была змея и она не знала, что с ней делать.
— Между прочим, — заметил Уинн, — ему нет равных для изготовления такелажа. Канаты из пеньки выдерживают огромный вес и не разбухают от воды.
Уинну доставляло удовольствие рассказывать ей о корабле.
Зоя поспешно огляделась по сторонам и удостоверилась, что все матросы заняты своим делом и никто не обращает на них внимания. Потом она наклонилась к Уинну и прошептала:
— Кто-нибудь из твоей команды курит это?
— Курит? — изумленно переспросил Уинн. — Ты что, думаешь, они помешанные?
— Вовсе нет. Но в моем веке это курят.
— Курят веревки? — Подобная идея казалась Уинну полным абсурдом.
— Нет, глупый, они курят наркотик. — Она снисходительно улыбнулась ему с таким видом, будто ее заявление являлось верхом логических рассуждений.
— Пожалей меня, Принцесса, — взмолился Уинн. — У меня ум за разум зашел. Мне делается плохо, когда я представляю свою команду, попыхивающую зажженным такелажем.