— Стивен, ты меня слышишь? Очнись же! — воскликнула она, встряхивая его за плечо, но он только невнятно что-то пробормотал, поглубже зарывшись головой в подушку.
Это какой-то чудовищный кошмар! У нее промелькнула мысль опрокинуть на голову своему без пяти минут любовнику стоявший на туалетном столике кувшин с холодной водой, но она отбросила ее. «Может быть, просто спихнуть Стивена на ковер, а потом взять его за ноги и перетащить в другую комнату — в какую угодно?» — подумала она. Однако от этой заманчивой идеи пришлось отказаться: пол комнаты вдруг угрожающе вздыбился, словно решив поменяться местами с потолком, а сама комната бешено закружилась перед ее глазами.
Потерпев поражение, Белль устало закрыла глаза и уронила голову на подушку.
— Сейчас, только минуточку отдохну, — заплетающимся языком сообщила она камину, — а потом непременно встану, вылью Стивену на голову воду из кувшина и вытолкаю его из комнаты!
Ответа, естественно, не последовало. Но Белль об этом так и не узнала — через мгновение она уже спала мертвым сном.
На рассвете Белль открыла глаза и с удивлением обнаружила, что не может больше спать и совершенно не в состоянии наслаждаться прелестями деревенского утра. Багряные отблески зари, окрасившие небо в зловещий кроваво-красный цвет, просочились к ней в спальню через выходившее на восток окно, и от этого почему-то вдруг страшно разболелась голова, а распухшие веки словно налились свинцом. Вдобавок ко всем этим мукам где-то совсем рядом, приветствуя утро наступающего дня, истошно разорались петухи. Белль чертыхнулась — о том, чтобы снова провалиться в блаженную дрему, можно было смело забыть.
Она открыла глаза и с несчастным видом обнаружила, что матрас под ней угрожающе кренится вправо, из чего она сделала неутешительный вывод, что с той стороны находится чье-то тело, причем куда более тяжелое, чем ее собственное.
Издав жалобный стон, больше похожий на последний вздох умирающего, Белль с трудом повернула голову, собираясь убедиться, что подозрения не обманули ее и она и в самом деле не одна в постели. При виде бледного как мел лица Стивена Кертона, мало чем отличавшегося по цвету от подушки, на которой он лежал, желудок Белль отчаяние взбунтовался, без особых церемоний дай ей понять, что решительно против столь ранних пробуждений, в особенности учитывая события предыдущего вечера.
Поскольку Белль сознавала, что облегчить бунтующий желудок можно только одним-единственным способом, а способ этот как-никак требовал известного уединения, она сообразила, что в ее положении самым разумным было бы незамедлительно сползти с постели и ринуться на поиски туалета — на тот случай, если ее стошнит прежде, чем она будет в состоянии справиться с подступающей к горлу дурнотой.