– Она обвела его вокруг пальца, как Далила Самсона, – гневно ответила хозяйка. – Она погубила его.
Я пропустил ее слова мимо ушей.
– Вы не о Фларри так печетесь, – произнес я, осененный внезапной догадкой.
Майра опустила голову.
– Не понимаю, к чему вы клоните.
– Вы ревновали ее к Кевину, – заявил я. – Не так ли, Майра?
Она наградила меня возмущенным взглядом. Потом, к моему глубокому замешательству, рухнула на пол и, обхватив мои колени, разразилась бурей рыданий. Я ласково погладил ее по волосам. Отупевший от страданий после смерти Гарриет, я воззвал к чувству справедливости Майры только потому, что она тоже была женщиной, матерью. Эта гордая ирландка так долго подавляла свою ревность, что сейчас ее переживания излились потоком бешеной ярости. Я почувствовал, что с нахлынувшими слезами ее руки потеплели.
Наконец Майра пришла в себя и снова села, вытирая лицо. Потом нервно рассмеялась.
– Не знаю, что вы должны теперь обо мне подумать! – горько заметила она. – Сделать из себя такое посмешище!
– Вам нечего стыдиться, Майра, – произнес я успокоительным тоном.
– Никогда не предполагала, что во мне скрывается такая ревнивая истеричка. Но у меня ведь никогда не было причин для ревности – до ее приезда.
– Но, – неловко сказал я, – разве вы знали, что Кевин и…
– Она не пропускала ни одного мужика. – Глаза Майры, еще влажные от слез, пристально вглядывались в мое лицо. – Почему муж так часто уезжал по ночам? Он злился, если я интересовалась отлучками. Я никогда не осмеливалась спросить, уж не с Гарриет ли он встречался. Думаю, она вела себя с ним бесстыдно, так, как я бы никогда не решилась. – Майра покраснела. – Я могу поделиться с вами тем, в чем никому бы не призналась. Ведь вы чужак (то есть не из близких друзей), искушенный в житейских делах.
– Что вы, я вовсе не такой! – попытался возразить я.
– Я… я не из страстных женщин, – продолжала Майра, снова покрывшись румянцем. – Наверное, она доставляла Кевину то удовольствие, которого я не могла ему дать.
– Но для вас это еще не конец света, правда? – ласково сказал я.
– Нет, – ответила она тихо. – По крайней мере, я подарила Кевину детей. О боже, я совершенно забыла о приличиях! Не хотите ли стакан виски?
Мы подняли наши стаканы. Хозяйка попросила у меня сигарету и закурила – неумело, как школьница. Чтобы она не заговорила о наших взаимоотношениях с Гарриет, я поинтересовался:
– А о каких это идиотских расспросах Конканнона шла речь?
– Все началось с выяснения, где мы были в ночь, когда Гарри… в ночь ее смерти. Кевин рассвирепел.
– Конканнон был обязан осведомиться об этом у всех соседей. Полагаю, вы оба были дома, – сказал я беспечно.