Мы не понимали, что произошло.
Поправляя подушку, я нащупала под ней что-то твердое. Незаметно для остальных достала большое румяное яблоко. Это Юрек, вероятно, оставил мне свой прощальный привет. Стало почти до слез обидно.
— И он ушел… Зачем же нужно было притворяться?
Этот случай как бы встряхнул нас, заставил пристально взглянуть на создавшееся положение. Что за люди здешние партизаны? Они против фашистов — это, кажется, ясно. Но если они покинули нас, с кем же они?
День прошел в гнетущем молчании. Николай, покачав головой, принялся за приготовление пищи. Майор долго лежал в углу, дымя папиросой. Говорили мало и все о пустяках. Вечером майор надел куртку, затянул потуже ремень и, положив в кобуру заряженную обойму, подошел ко мне:
— Ну что, курносая?
Я поняла: ему страшно идти сейчас в лес, в горы, неизвестно куда. Но нужно. И никому другому он не разрешит сделать это.
— Ничего, — с вызовом ответила я.
— То-то же! — Майор засмеялся, резко повернулся и вылез из бункера.
Я настроила приемник рации на Москву. Антон лег спать. Николай и Василий о чем-то разговаривали.
Вернулся майор под утро. Я сделала вид, что сплю. Николай ждал его. Ничего не сказав, майор разделся, закрылся с головой одеялом и затих, — вероятно, уснул. Николай сидел, глядя в открытое окошко бункера на голубеющее в верхушках деревьев небо, и думал.
Разведчики и партизаны часто поверяли мне свои тайны, и я хорошо знала жизнь моих товарищей.
Высокий, коренастый, обладающий недюжинной силой в молодости, Николай был заводилой среди парней. И когда ему приглянулась красавица Ольга, ее бывшие поклонники без боя отступили. Вскоре он заявил отцу и матери, что женится на Ольге. Родители всячески пытались отговорить его от женитьбы на бесприданнице, но Николай, стукнув кулаком по столу, сказал:
— Женюсь на Ольге! И только на ней! Возражать будете — в примаки уйду…
А куда было идти в примаки, когда у Ольги в домишке хоть шаром покати…
Через год после свадьбы Ольга родила дочь, через два года — вторую.
— Понимаешь, одни девчонки! Ну что с ней сделаешь?! — говорил он, а в голосе чувствовалась горячая любовь и к девчонкам, и к Ольге…
Серые тяжелые тучи скрывали предрассветную синеву. Как из частого ситечка, начал сеять дождь. Николай прикрыл вход в бункер, постоял в нерешительности, повел плечами, как бы отгоняя воспоминания, снял с вешалки пальто и, забравшись в дальний угол, захрапел.
Дождь лил два дня не переставая. В бункере было непривычно пусто, тихо и сыро. Мы оказались, как сказал майор, при «пиковом интересе». Действительно, положение было до такой степени сложным, что даже видавший виды майор не знал, с чего начинать. Без местного населения, без тесной связи с ним мы не можем действовать. Значит, нужно снова здесь, в Бренне, искать людей, добывать сведения. А кому теперь из местных жителей можно поверить, на кого надеяться?