В самолете Джоанна снова перечитала контракты на эти два участка, которые только что осмотрела, и тотчас перед нею открылась картина мошенничества. Но что-то подсказывало ей, что это была лишь вершина айсберга. Боб раскрыл происходившее и должен был знать, чьих рук это дело. Это-то он и имел в виду, когда говорил об утраченных мечтах и иллюзиях. Это мог быть только близкий к нему человек, и когда он поднял этот вопрос, этот самый человек или эти люди его убили. Джоанна снова взглянула на подписи Брэда и Джека и покачала головой: они не похожи на убийц. Но как должен выглядеть убийца? Как горилла с прожигающими глазами и угрожающей улыбкой? «Боже мой, – подумала потрясенная Джоанна, – это может быть даже Баффи».
Джоанна осторожно положила документы в ридикюль и пробежала глазами письма, которые ей передал привратник. На одном был штемпель Нантакета, и это показалось ей любопытным. Никто из ее знакомых там даже не бывал. Она разорвала конверт и с удивлением увидела подпись «Шэннон Киффи», а когда прочла теплое послание, на ее глаза навернулись слезы.
Прочитав обратный адрес – «Си-Мист-коттедж в Нантакете», – Джоанна была готова просить пилота повернуть обратно и доставить ее в Бостон, чтобы она могла поехать туда и поблагодарить эту милую девушку уже за одно то, что та подумала о ней, побеспокоилась, что любовница ее отца, может быть, страдает больше, чем его жена. Она вспомнила о том, что писали газеты о Баффи, уехавшей на Барбадос, где она живет инкогнито, ожидая, пока уляжется скандал, оставив в одиночестве свою падчерицу, которую могли облить какой угодно грязью.
«Дрянь», – вырвалось у нее ругательство, и женщина в соседнем кресле испуганно взглянула на Джоанну. Она извинилась и положила письмо обратно в сумочку, раздумывая над тем, что теперь делать.
Вернувшись домой, она сбросила туфли и стала ходить по квартире, думая о том, следует ли рассказать о своих подозрениях Шэннон. Но Шэннон, вероятно, была настолько непосредственна, что приняла версию самоубийства отца, и говорить ей об этом было бы все равно, что сыпать соль на открытую рану. Она подумала о том, чтобы рассказать обо всем своей лучшей подруге, но решила не впутывать ее в это дело. Это была бы опасная игра: люди здесь заговорили бы об убийстве.
Походив еще немного по комнатам, она взялась за телефон и набрала номер. Когда ей ответили, она заказала мазареллу и пиццу, с помидорами и большим количеством сыра, и уселась перед телевизором. Когда принесли пиццу, она съела кусочек, продолжая смотреть новости Си-эн-эн и радуясь тому, что наконец-то не услышала больше ни слова о Бобе.