– Боб обычно договаривался о сделках и давал банкирам распоряжения об оплате, а все остальное возлагал на нас…
– Мне известно, что вы приобрели эту ферму десять лет назад, – вмешалась я. – Но даже в то время она должна была стоить больших денег. Я не имела удовольствия осмотреть ваши конюшни, но хорошо разбираюсь в этом: те чистокровные лошади, которых я видела в ваших отличных загонах, потребовали крупных вложений. Нам известно, что вы обокрали Боба О'Киффи, и мы располагаем неопровержимыми доказательствами этого.
Если до этого лицо Брэда было бледным, то теперь оно стало пепельно-серым.
– Мой отец привел вас в свой бизнес, помог вам подняться по служебной лестнице, – с горечью в голосе проговорила Шэннон. – Мне известно, как хорошо платил вам отец, какие щедрые премии вы от него получали, как он оплачивал ваши поездки и какие подарки делал на Рождество. Вы пользовались его щедростью и доверием и злоупотребляли своим положением. Вы обкрадывали его, а потом бросили Монику, переехали сюда и стали жить в этой лошадиной роскоши с другой женщиной, намного моложе вас, которая наверняка считает вас не иначе как старым дураком.
– Вы имеете в виду меня? – прозвучал от дверей резкий голос.
Обернувшись, мы увидели стоявшую там женщину. Она была высокая и элегантная, в кремовых бриджах для верховой езды, облегавших ее ноги как собственная кожа, в белой полотняной рубахе и великолепных сапогах, на которые я на секунду восхищенно засмотрелась, прежде чем сообразила, что это как раз и была та самая «другая» женщина. У нее было овальное лицо, темные глаза и жесткий рот, а черные волосы были заплетены в лежавшую на спине косу. На вид ей было за тридцать, она была в прекрасной форме и наверняка была отличной наездницей.
С холодными глазами и напряженной складкой вокруг рта она вошла в комнату.
– Не я ли та «другая» женщина, о которой вы говорили?
– Судя по всему, да, – сказала я, поднимаясь с софы в полный рост. – Если, конечно, вы и есть Федора Ли.
– Да, это я, – подтвердила она, стягивая жокейские перчатки и бросая их вместе с плеткой на стул. – А кто же будете вы сами?
– Это Моди Молино, – представил меня Эдди. – А это Шэннон О'Киффи, – он обвил рукой талию Шэннон.
– О'Киффи? Ничего себе!
Она с негодованием пожала плечами.
– Хорошенькое дельце! Дочь одного из крупнейших мошенников страны является сюда и обвиняет в воровстве Брэда.
Она рассмеялась коротким, каким-то ломким смехом и уселась рядом с Брэдом.
Я уловила его беспомощный взгляд, брошенный в ее сторону, и мгновенно поняла, что в основе всего была она. По крайней мере, в том, что касается его мошенничества. Брэд слабый человек, поэтому и не продвинулся по лестнице успеха выше поста второго лица после Боба. И понадобилась некая Федора Ли – вязкая пилюля в сладкой оболочке, – чтобы заставить его перейти грань между мелким предательством и крупным мошенничеством. И я готова побиться об заклад, что большая часть того, что он украл, теперь лежит на ее счету в каком-нибудь швейцарском банке или в Лихтенштейне, в «Фонде Экс-Уай-Зед».