Позвали друга.
– Толик, – говорю, – поклянись, что здесь мой муж.
– Я своей дочкой клянусь, что там твой муж… Он умер сразу, не мучился… Больше ничего тебе не скажу.
Сбылось его: «Если придётся умереть, то так, чтобы не мучиться». А мы остались мучиться… Висит на стене его большой портрет.
– Сними мне папу, – просит дочка. – Я буду с папой играть…
Окружит портрет игрушками, разговаривает с ним. Ночью укладываю её спать.
– А куда стреляли в папу? Почему они выбрали именно папу?
Приведу её в садик. Вечером надо забирать домой – рёв:
– Не уйду из садика, пока за мной не придёт папа. Где мой папа?
Я не знаю, что ей отвечать. Как объяснить? Мне самой только двадцать один год… Этим летом отвезла её к маме в деревню. Может, там его забудет… У меня нет сил плакать каждый день… Увижу, как идут вместе муж, жена и ребёнок с ними, – душа кричит… Встал бы ты хоть на одну минуту… Посмотрел, какая у тебя дочка!.. Для тебя эта непонятная война кончилась… Для меня – нет… А для нашей дочери она будет самая длинная… Ей жить после нас… Наши дети самые несчастные, они будут отвечать за все… Ты меня слышишь?..
Кому это я кричу?..»
Жена
«Когда-то я думала: рожу сына… Сама себе рожу мужчину, которого буду любить и который меня будет любить. С мужем мы разошлись… Он ушёл от меня, ушёл к молодой… Я его любила, наверное, поэтому другого не было…
Сына растили с мамой, две женщины, а он – мальчишка. Стану тихонько и слежу из подъезда: с кем он, что у него за компания?
– Мама, – вернётся домой, – я уже взрослый, а ты меня пасёшь.
Маленький был как девочка. Беленький, хрупкий, он у меня восьмимесячным родился, искусственник. Наше поколение не могло дать здоровых детей, росли мы в войну – бомбёжки, стрельба, голод… Играл он все время с девочками, девочки его принимали, он не дрался… Любил кошек, завязывал им банты.
– Купи, мамочка, хомячка, у него шкурка тёпленькая, как мокренькая.
Покупался хомячок. И аквариум. И рыбки. Пойдём на базар: «Купи мне живую курочку… Рябушку…»
И вот я думаю: неужели он там стрелял? Мой домашний мальчик… Не для войны он был… Мы его очень любили, лелеяли…
Приехала к нему в Ашхабад в учебную роту:
– Андрюша, я хочу пойти поговорить с начальником. Ты у меня один… Здесь граница близко…
– Не смей, мама. Надо мной будут смеяться, что я маменькин сынок. И так говорят: «Тонкий, звонкий и прозрачный».
– Как тебе тут?
– Лейтенант у нас хороший, он с нами как с равными. А капитан и по лицу может ударить.
– Как!!! Мы тебя с бабушкой никогда не били, даже маленького.
– Здесь мужская жизнь, мама. Лучше вам с бабушкой ничего не рассказывать…