— Что ты такое говоришь?!
— Да, ты моя. Моя любимая, мой друг, моя муза, моя жизнь. Выбирай любое из определений. Я приветствую тебя и благодарю!
— Эй, послушай. Кто сказал…
— Я сказал. Какое счастье! Разве ты не чувствуешь? Кажется, в этой комнате мало места, чтобы вместить мою радость! Здесь тесно! Мы можем танцевать, бежать по земле, взявшись за руки, мы можем любить друг друга, жить и чувствовать так, будто мы не двое — а один человек. Я большой и сильный. Ты маленькая и хрупкая, но я смогу защитить тебя. Мы будем целоваться и любить друг друга столько, сколько ты захочешь, сколько сможем. Петь, играть, любить снова и снова, вечно…. — Он кружился по комнате и не говорил, а кричал, даже пел.
— Перестань! — закричала я. — Ты сошел с ума.
— Будем играть или займемся любовью? И то и другое одинаково важно, но решать тебе.
— Я хочу тебе сказать кое-что. Так дело не пойдет. Я совершенно не уверена, что хочу быть… тем, что ты сказал.
Он снова подошел ко мне и снова поцеловал, как раз в ту минуту, когда я собиралась сказать нечто очень важное. И слова сами собой испарились. Да что это был за человек?! Неужели он всегда делал то, что хотел? Всегда добивался своего?
— Эй, послушай, — опять начала я. — Это надо обдумать. Ты очень славный, но…
Он снова заткнул мне рот поцелуем — таким отчаянным и страстным, что я задохнулась. Потом он взял мое лицо обеими руками, посмотрел в глаза и сказал:
— У тебя на зрачках есть маленькие коричневые пятнышки! Отлично! Рот у тебя — маленький, сладкий и теплый. Шея — длинная и белая. Замечательно. Все, как и должно быть.
Ну, это уж было слишком. Я встала.
— А у тебя растрепанные волосы, — заявила я. — Ты слишком худой. У тебя чересчур длинные руки. Губы у тебя слишком жесткие от игры на трубе, уши торчат, а ноги здоровенные. Единственное хорошее, что в тебе есть — пальцы.
— А что тебе еще нужно? — возразил он. — Отныне они твои.
— Так не пойдет, Бенни, — повторила я. — Если ты хочешь чего-то от женщины, то надо добиваться этого мягко, а не налетать, как бешеный мотоциклист. Похоже, ты можешь пройти сквозь стену.
— Так и есть, — ответил он. — Я могу выпрыгнуть из окна. Показать тебе, как я прыгаю со второго этажа?
Он подошел к окну, открыл его и взобрался на подоконник. Постояв там минутку, он шагнул и исчез. Я услышала стук. Боже, да он был настоящим сумасшедшим! Я в ужасе подбежала к окну.
— Бенни, Бенни! — позвала я. — Ты с ума сошел?
Он стоял на карнизе и опасно раскачивался взад-вперед.
— Прыгать? Только скажи, и я прыгну.
— Возвращайся назад, слышишь?