II
ЧЕТЫРЕ ВЗГЛЯДА НА ПАРИЖ
Площадь Людовика XV-самое прекрасное место во всем свете, даже при дожде, от которого здесь положительно негде скрыться. Таково было искреннейшее убеждение Робера Дьёдонне. Первый королевский егерский полк ещё с утра составил на площади ружья в козлы. Четыреста пятьдесят спешившихся всадников, стоя у коней, покрытых красными суконными чепраками и бараньими арчаками, белыми у рядовых и чёрными у офицеров, выстроились вдоль стен Тюильри, заполнив все пространство, отделяющее каменные балконы от садовой ограды.
Площадь, где расположились лагерем солдаты в своих бутылочно-зелёных мундирах, стала похожа на огромный луг; яркокрасные панталоны были заправлены в сапоги, на головах кивера из твёрдой кожи со шнуром из конского волоса и белым плюмажем, на правом плече белый аксельбант. Робер Дьёдонне нетерпеливо покусывал свои жёсткие усы мелкими кривыми зубами, так не вязавшимися с его молодцеватой статью; рыжая прядь волос спадала ему на лоб. После последнего переходадесять лье под порывами злого ветра, под дождём, настигшим их у Сен-Дени, — он спал как убитый. Они выступили из Бетюна ещё в пятницу. Никто из них, впрочем, не жалел о Бетюне. Ни солдаты, в большинстве своём парижане, которые с ворчанием отправлялись в Бетюн, тем паче что по возвращении Бурбонов они одновременно с новым наименованием получили торжественное заверение, что будут бессменно состоять в парижском гарнизоне, и теперь им не так-то легко вбить в голову, что военный министр Сульт за их счёт хотел сыграть скверную шутку с губернатором Парижа генералом Мезоном, туда их всех!.. ни офицеры, в подавляющем числе разночинцы, среди которых с тех пор, как прошёл слух о возвращении Бонапарта, началось брожение умов. На беду поручика Дьёдонне, командир роты, бретонец родом, по имени Буэксик де Гишен, был один из немногих верных слуг короля, настоящий шуан. Среди поручиков шло волнение. Арнавон, Рошетт, Ростан, в основном аррасцы, начали устраивать по харчевням тайные сборища, куда, как бывший офицер императорского эскорта, был допущен и Дьёдонне. Военный врач Денуа, бывший, кстати сказать, в 1813 году, после Лейпцига, в плену вместе с полковником, утверждал, что даже штабные отвернулись от графа де Сен-Шаман. На каждые десять солдат в полку приходилось не менее одного офицера, но и эта предосторожность оказалась недостаточной. Стоило посмотреть, как встретили солдаты спич полковника в Камбрэ, на сборном пункте, накануне отправки в Сен-Кантэн. Пусть газеты, случайно попадавшиеся в пути, даже многое привирают, но ведь не все же подряд ложь. И кавалеристы стали открыто провозглашать в тавернах пламенные тосты в честь Маленького Капрала.