– Где? – спросил Суини.
– Здесь. Через несколько минут.
– Хочешь повидаться с судьей, Патрик? – поинтересовался Сэнди. – Это не обязательно.
В обычных обстоятельствах это было бы просто странно.
– Конечно же. – Патрику очень хотелось увидеться с Карлом Хаски.
Дверь захлопнулась.
– Я пока выйду, – сказал Суини. – Нужно покурить.
Патрик остался со своим адвокатом и внезапно встрепенулся:
– Пара вопросов, Сэнди. От Лиа Перес ничего не слышно?
– Нет.
– Скоро она отыщет тебя, будь к этому готов. Я написал ей длинное послание и хочу, чтобы ты передал его.
– О'кей.
– И второе. Существует специальный прибор от “жучков”, называется он “Ди-экс-130”. Выпускает его корейская компания “Ло Ким”, стоит эта штука около шести сотен долларов, а размером с небольшой диктофон. Купи ее и бери с собой на каждую нашу встречу. Перед любым разговором придется проверять помещение и установленные в нем телефоны. Обратись также к уважаемой в Новом Орлеане фирме, чтобы по крайней мере дважды в неделю они проверяли твой офис. Это будет недешево, но я все оплачу. Вопросы есть?
– Нет.
Стук в дверь заставил Патрика опять опустить плечи. В комнату вошел Карл Хаски – без сопровождения, без судейской мантии, в рубашке, галстуке и очках, сползших на самый кончик носа. Из-за седых волос и морщин вокруг глаз он, сорокавосьмилетний мужчина, казался пожилым и мудрым.
Когда Хаски протянул руку, Патрик посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся.
– Рад видеть тебя, Патрик, – тепло сказал судья, пожимая звякнувшую наручниками руку.
Хаски хотелось наклониться и обнять старого приятеля, однако, скованный юридическим протоколом, он ограничился сердечным рукопожатием.
– Как поживаешь, Карл?
– Отлично. А ты?
– Бывали времена и получше, но сейчас мне приятно вновь встретиться с тобой. Даже при таких обстоятельствах.
– Благодарю. Я и представить себе не могу…
– Я сильно изменился, не так ли?
– Еще как. Не уверен, что узнал бы тебя на улице.
Патрик улыбнулся.
Подобно немногим людям, кто еще хранил в душе дружеские чувства к Патрику Лэнигану, Хаски чувствовал себя преданным, но все же для него было большим облегчением узнать, что этот человек остался жив. Обвинение в умышленном убийстве глубоко взволновало Хаски. Развод и гражданские иски еще куда ни шло, но убийство…
Связанный с обвиняемым узами дружбы, он не мог председательствовать на процессе Лэнигана. Хаски планировал заняться предварительным следствием, а потом, задолго до принятия каких-либо решений, отойти в сторону. Об истории их взаимоотношений давно ходили слухи.
– Полагаю, ты заявишь, что не признаешь себя виновным, – сказал Хаски.