— Разумеется.
— Вы не так уж просты. Не станете же вы уверять, будто у вас нет определенного мнения по этому поводу.
— Такое мнение у меня было. Но поскольку я размышлял о случившемся гораздо дольше, чем вы, эти сомнения я отбросил. Ни мотива, ни обстоятельств, ни способа отравления — ничего этого установить невозможно.
Разве вы не знаете: когда доктору становится известно о случайном отравлении, он прежде всего подозревает, что отравление это отнюдь не случайно.
— Итак, вы во всем разобрались?
— Насколько это возможно.
— Понятно. — Штурман помолчал, потом прибавил:
— Вам известно, что в радиорубке у нас имеется приемопередатчик, с помощью которого можно связаться практически с любым пунктом в северном полушарии? У меня такое предчувствие, что скоро нам придется его использовать.
— За каким бесом?
— Просить о помощи.
— О помощи?
— Именно. Сами знаете, что это такое. Это то, в чем вы нуждаетесь, попав в беду. Думаю, помощь сейчас нам нужна. А если случатся новые такие же непредвиденные неприятности, без помощи нам каюк.
— Прошу прощения, — ответил я, — но я вас не понимаю. Кроме того, Великобритания довольно далеко от нас.
— Зато атлантические силы НАТО недалеко. Они проводят совместные учения где-то возле мыса Нордкап.
— Вы хорошо информированы, — заметил я.
— А это полезно, когда имеешь дело с лицом, которое, по его словам, вполне устраивает, что три человека на борту судна умерли загадочной смертью. Я уверен, до тех пор, пока не выяснится причина их смерти, нельзя успокаиваться. Признаюсь, я не отличаюсь особой проницательностью, однако не намерен недооценивать те умственные способности, которыми я располагаю.
— Я тоже не намерен. Однако не надо недооценивать и мои способности.
Спасибо за угощение, — ответил я и направился к правой двери. Судно раскачивалось вдоль и поперек, содрогаясь всем корпусом, но по-прежнему двигаясь в нордовом направлении, рассекая огромные валы. Только теперь сквозь снежную круговерть нельзя было рассмотреть не то что гребни волн, а даже то, что творится на расстоянии вытянутой руки. Мой взгляд упал на заснеженную палубу крыла мостика, и при тусклом свете, пробивавшемся из рулевой рубки, я заметил чьи-то следы. По тому, насколько они отчетливы, я решил, что всего несколько секунд назад кто-то стоял на крыле мостика и подслушивал наш разговор со штурманом. Но в следующую минуту сообразил, что следы эти оставлены мной самим, а снег не успел их запорошить потому, что их защищал брезентовый обвес. Спать, скорее спать: из-за недосыпания, нервного напряжения последних часов, штормовой погоды и мрачных предчувствий, которыми поделился со мной Смит, у меня начинались галлюцинации. Тут я заметил, что рядом со мной стоит штурман.