Седина почувствовала, что холодеет; страх и отвращение заморозили кровь в её жилах. Она старалась не дрожать, чтобы он не почувствовал, насколько она напугана. У неё было такое ощущение, что в её мир ворвался самозванец, осквернил её самые сокровенные чувства. Он был достаточно хитёр и помнил свои преимущества. И тут она выпалила, стараясь обмануть его своей деланной храбростью:
— Если через секунду вы не уберётесь из этой комнаты, а через десять — из дома, то я вызову полицию. — Пытаясь продемонстрировать свою решимость выполнить угрозу, она почувствовала, как трудно ей дышать, когда их взгляды сошлись, а его мурлыкающий мягкий голос произнёс:
— Не буду тебе мешать, лапочка. Но ты можешь попасть в весьма неловкое " положение, когда тебе придётся отвечать на кучу щекотливых вопросов. Понимаешь ли, я имею полное право находиться здесь. Этот проклятый дом со всеми потрохами принадлежит мне.
И она поняла, что за тёмные мрачные предчувствия мучили её все эти дни. Она смертельно побледнела.
— Я вам не верю, — наконец смогла произнести Седина тусклым голосом. Она почувствовала пульсирующую боль в голове, ноги её подкашивались. Ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Он же спокойно ответил:
— Вернее, не хочешь верить.
Она покачала головой, чувствуя резкую головную боль, его голос прозвучал мягко, казалось, он шёл издалека:
— Сядь. Нам давно пора нормально поговорить. — Он подошёл к ней и взял её руки в свои, слегка сжал их, затем его ладони скользнули вверх по ставшей невыносимо чувствительной коже, пока не оказались на её плечах. Это было единственное, что она была в состоянии воспринимать. Каждый удар сердца, каждый вздох, каждая клеточка её тела откликались на медленные движения его рук. Затем его рука скользнула ей под мышку, а другая продолжала нежно гладить её тело, слегка коснулась тёплой выпуклости её груди, затем добралась до мягкой припухлости живота и остановилась на бедре.
Она не испытала при этом ни злости, ни вполне оправданного возмущения, все её чувства и ощущения сосредоточились на касаниях его рук.
Затем он обхватил её руками, и она села. На кровать. Так, как он и хотел.
Объясняя свою пассивность состоянием шока, она пыталась запахнуть свой шёлковый халатик и — сжала ноги; ей казалось, что это поможет ей собраться с силами.
Нет, не может он владеть Лоуер Оттёрли Холл со всем тем, что в нем находится! Его заявление — просто чушь, успокаивала она себя, чувствуя, как просел матрац, когда он опустился рядом с ней на кровать. Это просто интриги, и на этот раз он зашёл слишком далеко.