Нет, только став его женой, она сможет предотвратить предсказываемое Ванессой разорение, но не могла же она ей сейчас в этом признаться. Её тётя неохотно, но может согласиться на подобную жертву, а вот Мартин нет.
Селина задрожала. Она ни с кем не могла поделиться мрачными мыслями о своём будущем, и хотя знала, что Ванесса не будет на седьмом небе от их свадебных планов, но не ожидала таких ядовитых упрёков со стороны родной тётки. Селина не знала из-за чего — из-за ядовитого упоминания о её гормонах, несправедливого очернения Адама, или ещё от чего, — но она чувствовала, как в ней закипает гнев, и ей пришлось призвать на помощь все своё самообладание, чтобы спокойно пояснить: я выйду замуж за Адама, независимо от того, благословишь ты меня или нет, так почему же не попытаться смириться, как это сумел сделать дядя? Она гордо вскинула голову, глаза смотрели холодно. — И могу вас заверить, что он не сделает ничего, что бы причинило вам финансовый ущерб.
Эта уверенность была тем единственным, что она могла предложить, и она была очень горькой. И вдруг неожиданная обида и мрачная безнадёжность, ставшие для неё невыносимыми, заставили её с необычной для неё злостью бросить:
— Кстати, раз уж мы обсуждаем вопрос о людях, разоряющих других, когда Доминик собирается выйти из своего подполья и начать работать? Или Адам его выгнал? — И тут же пожалела о сказанном, увидев, как краска стала заливать тётино лицо.
И все же она проглотила чуть не сорвавшиеся с языка извинения, вспомнив, сколько раз Ванесса вставала на сторону Доминика, сколько раз она принималась втолковывать ей, что, хотя Седину и приняли в их дом, она никогда не станет полноправным членом семьи, а сама Ванесса просто терпит её как бедную родственницу, которой некуда деться.
Так и не извинившись, Седина, резко развернувшись, вышла из комнаты. Все утро, уединившись в гостиной, она играла с Мартином в шахматы, которые подарила ему на день рождения; она без конца проигрывала, потому что не могла сосредоточиться. Во время лёгкого ленча, приготовленного Мэг, Ванесса держалась с холодной вежливостью, и Седина решилась: тщательно собрала свои вещи и уехала — а теперь вот её одежда валялась на мокрых булыжниках…
Убедившись, что дверь заперта, она вытащила из сумочки ключ, который ей дал Адам, повернула его в замке и, когда тащила свой чемодан вверх по лестнице, услышала резкий голос Адама:
— Где ты была, черт возьми?
— Как ты думаешь? — огрызнулась она, обиженная его тоном, а её плохое настроение превратилось в ярость. — Что ты пытаешься обращаться со мной, будто я уже твоя собственность!