Люк мягко касался ее лица, а потом рука его скользнула под ее свитер, взметнув в ней вихрь новых ощущений: Джесси казалось, что холодный бриз коснулся ее разгоряченной кожи. В последний раз, когда он к ней прикасался, Джесси мечтала о пышных формах, как у ее сестры. Сейчас ее грудь стала округлой и тяжелой. Шестнадцатилетняя плоть Джесси напрягалась и подрагивала со страстью, заставлявшей ее, стонать.
Люк тоже содрогнулся, еще больше распаленный ее стоном. Его ладонь властно сомкнулась на ее мягкой груди. Вдруг сладостность исчезла, уступив место импульсам, которых Джесси не понимала. Его рот стал жаждущим и тяжелым; казалось, он хочет больше, чем дает. Четыре года назад он не был таким агрессивным и подчеркнуто мужественным, подумала Джесси. Теперь перед ней стоял зрелый мужчина, Который знал, чего он хочет и как этого добиться.
– Люк, – сказала она. – Я не могу.
– Ничего, – ответил он, отстраняясь, чтобы посмотреть на нее. – Я думал, что ты хочешь именно этого.
Джесси покачала головой, борясь со слезами. Люк притянул ее к себе и крепко обнял, но Джесси была напугана. Их отношения принимали устрашающий оборот, и Джесси толком не знала, что это означает, но была уверена в том, что на карту поставлено нечто очень ценное. Той простоты, которая была между двумя детьми, делившимися друг с другом своей болью и пытавшимися вместе пережить бурю, больше не будет никогда.
Холодные весенние дожди уступали место сочному теплу лета. Джесси пыталась восстановить детскую близость с Люком. Ей все еще хотелось, чтобы между ними возникла прежняя связь, и иногда ей казалось, что их отроческая дружба возвращается. Люк снова начал раскрываться, рисуя перед своей подругой такие картины, о которых несколько лет назад она не могла и мечтать. Он так живо описывал восход над заливом, что Джесси легко могла вообразить себе его с закрытыми глазами, а луга с цветущими дикими цветами так, что Джесси казалось, будто она чует их запах. Люк был поэтической натурой, поняла она, но запечатлеть приходившие ему в голову образы на бумаге он упрямо отказывался.
Жизнь в одном доме с Саймоном очень плохо отражалась на его настроении. Уорнек-старший хотел, чтобы его сын приобщался к деятельности «Уорнек Комьюникейшенс», но Джесси видела, что Люку активно не нравится эта идея. В военной школе он должен был бы научиться скрывать свои чувства, но иногда он бывал таким напряженным, что Джесси казалось, будто он вот-вот взорвется. В нем словно была заложена бомба с часовым механизмом, которая заставляла ее бояться его поступков.