Джесси резко встала.
– Надеюсь, вы втроем прекрасно проведете время в библиотеке, где поданы напитки. Я, к сожалению, должна просить вас меня извинить. Мне сегодня что-то не по себе. – Она взглянула на Мэтта, что он воспринял как сигнал к действию.
– Спасибо, но я тоже пойду, – сказал он, вставая. – Завтра у меня тяжелый день.
– Простите, – вступил в разговор Люк, отталкиваясь от стола, чтобы встать. – Боюсь, я тоже вынужден буду отказаться от напитков – у меня есть неотложные дела.
Глаза Шелби вспыхнули нехорошим блеском.
– Дела? В это время суток? Какая самоотверженность, Люк. Я поражена. Разумеется, если.
это не личные дела.
– Все мои дела – личные, Шелби.
– Правда? Наверное, именно в этом – секрет твоего потрясающего успеха?
– Если я и добиваюсь успеха, то только потому, что, поставив себе цель, я становлюсь непреклонным. Я охочусь за своей жертвой, пока не настигаю ее. Не правда ли, мисси Уорнек? – добавил он, поворачиваясь к пытав шейся не обращать на него внимания Джесси и пристально глядя ей в лицо.
Джесси побледнела, и Мэтт понял, что не может ее осуждать. Действительно, Люк был слишком жесток с ней – без всякой на то необходимости. Это затишье перед взрывом Мэтт почувствовал, как только вошел в комнату. Теперь он догадался, что между остальными тремя существует заговор молчания, в котором он не участвует.
Где, черт побери, Роджер, снова спросил он себя. Нужно срочно приказать ему проследить за развитием событий. Теперь Мэтта обуревало не только любопытство, но и сильное беспокойство. У Шелби был злой язык, но Мэтт чувствовал, что для Джесси и семейного бизнеса она не представляет серьезной угрозы. А вот Люк – это совсем другое дело. Он хотел забраться внутрь большого красного яблока под названием «Уорнек Комьюникейшенс», и Джесси представляла собой червоточину, через которую он мог войти. Мэтт никогда не считал себя паникером, но его интуиция подсказывала ему, что Люк очень опасен. Если Джесси действительно стреляла в него, для нее это в какой-то мере был способ защитить себя.
Потому что из них двоих склонностью к убийству обладал именно Люк Уорнек.
В бассейне кто-то плескался. Джесси думала, что ей приснилось, будто прилив где-то вдалеке с шелестом наползает на прибрежную гальку. В полусне она пыталась удержать в голове образы залитого солнцем золотого песка и лазоревого моря и с большой неохотой отказалась от этой идиллии, когда наконец поняла, что этот загадочный звук, доносящийся через открытое окно, – всего лишь плеск, издаваемый плававшим в бассейне человеком. Пловец был весьма искусен, о чем можно было судить по размеренным, почти ленивым ударам о воду и отсутствию шумных всплесков воды.