У дверей часовни ничего не было – ни обломка скалы, ни куска надгробья, ничего. Правда, у самой двери трава была примята. Похоже, именно отсюда кто-то мог откатить камень за угол часовни, где начинались собственно развалины и больших каменных обломков было в избытке. Интересно, согласились ли бы со мной мои приятели Маккензи и Робсон?..
Однако я продолжала упрямо надеяться, что Мэнди ошиблась, что никто специально не приволакивал камень и не откатывал его обратно сегодня рано утром. Но куда он в таком случае делся?
Я вошла в часовню. Солнечные лучи уже почти высушили лужи на каменном полу. Все было мирно, покойно. Каким, однако, шоком для кого-то было обнаружить сегодня утром, что дверь широко открыта, а его жертва исчезла. Его жертва. Или ее? Нет, самой Саре не справиться с этим тяжелым камнем. Значит, ей кто-то помогал, либо сообщник действовал в одиночку.
Моя «случайная смерть» не могла быть запланирована заранее. Скорее всего кто-то увидел, как я вошла в часовню, и решил воспользоваться обстоятельствами.
Конечно, было темно, но, по словам Мэнди, моя бледно-желтая рубашка почти светилась в этой темноте.
Ну, а заметить меня мог человек, любящий вечерние прогулки… Например, с собакой… Тут Бенджи залаял, и я услышала мужской голос:
– Привет, псина.
Лай приближался, и я поняла, что мужчина и собака подходят к часовне. Честно говоря, я перепугалась и попятилась от двери, пока не уперлась спиной в стену. В дверном проеме появился восторженно виляющий хвостом Бенджи, а за ним… Грег Рэндалл.
Я с облегчением улыбнулась. Грег счел мою улыбку приветствием и поспешил ко мне.
– Здравствуй, Бетани! Собирался зайти к тебе, рад, что ты здесь.
– В самом деле?
– Ты что, сомневаешься? Я же сказал, что мы непременно встретимся по возвращении из Лондона, верно?
– Сказал.
– В чем дело, Бетани? Откуда такой холод?
– О том, что мы встретимся, когда вернемся в Ситонклифф, сказал ты, а не я.
– Не понял… А, сообразил: ты хотела, чтобы мы встретились в Лондоне, я правильно угадал? – Отрицать было беспо лезно, так что я стояла перед ним, стараясь не выглядеть обиженным ребенком. – Ох, Бетани, любовь моя… – Он подошел ко мне вплотную и обнял. – Прости. Я привык к одиночеству… Мне трудно перед кем-то отчитываться, моя мать может подтвердить… – Он легонько поцеловал меня в губы. – Я работал, а меня в такое время заносит. Конечно, я должен был понять…
И тут он поцеловал меня. По-настоящему. Я спиной почувствовала холод камня, когда он прижался ко мне. Я двинулась ему навстречу, и скоро наши тела соприкасались во всех мыслимых точках.