– Значит, договорились, Бетани?
– Простите…
– Соберитесь, Бетани. Я позвоню вам, как приеду, мы пойдем куда-нибудь поужинать и спокойно поговорим.
– Но не в вашей гостинице?
– Пожалуй, нет…
– Впрочем, неважно. Я с удовольствием.
– Тогда до свидания.
– До свидания, Грет.
Я была уверена, что он так же неохотно положил трубку, как и я.
– Бетти, я не могу принимать таких решений. У меня нет на это права, пока я не сообщу мистеру Симпсону, что решила остаться здесь.
– Но вы, возможно, останетесь, правда? – Я промолчала. Мы стояли в спальне моей бабушки. Бетти открыла дверцы большого встроенного шкафа, занимающего всю стену и набитого дорогими на вид туалетами. – Здесь тоже много всего, причем из настоящего шелка. – Бетти выдвинула ящики комода. Я беспомощно смотрела на аккуратно сложенное белье, ночные рубашки. – Разумеется, драгоценности мистер Симпсон увез, но он доверил мне все остальные ее вещи… пока не будет решено, куда их девать.
– А как обычно поступают? – спросила я.
– А что вы сделали с вещами вашего отца?
– Там было совсем немного… Приехал его друг и забрал, что поприличнее, для беженцев.
– Бедная девочка, теперь вам снова придется через все это пройти. Ну, я думаю, часть вещей можно передать Армии Спасения или в другую благотворительную организацию, – заметила Бетти. – Помолчав, она добавила: – Учтите, здесь есть очень хорошие вещи…
– Ну тогда, если дойдет до этого дело, вы первая выберете все, что пожелаете.
Я надеялась, что она не обидится. В нашем разговоре о том, что делать с вещами умершей женщины, было что-то корыстное и вместе с тем жалкое. Но Бетти была женщиной практичной, ей вовсе не показалось, что мы делаем что-то не то.
– По размеру мне ничего не подойдет. – Она слегка улыбнулась. – Ваша бабушка до конца сохранила стройность кинозвезды. Но кое-что…
– Что угодно!
– У нее были прелестные шарфики, «от Гермеса», так мне кажется…
– Что ж, если это будет зависеть от меня, выбирайте, как я уже сказала, что хотите. Возможно, еще сумки, перчатки…
Кажется, Бетти уже считала само собой разумеющимся, что я останусь.
– Спасибо, обязательно, – сказала она, – но ведь и вы могли бы оставить что-нибудь себе.
– Нет, не думаю.
– Почему? Я догадываюсь, вы немного вините себя, но зря. Ваша бабушка не оставила бы вам дом, если бы считала вас виноватой в чем-то, случившемся много лет назад. Ведь вы были тогда совсем ребенком…
«Она всего лишь ребенок, Дэвид! Ее нельзя винить! Это тебя я не прощу никогда!»
Я вцепилась в край комода, чтобы не упасть, услышав голос бабушки. Сильный, ясный. Мне казалось, стоит обернуться, и я увижу ее – со сверкающими глазами на искаженном мукой лице, обращающейся к моему отцу.