– Живо отправляйся спать, – сказала бабушка. – А главное, не рассказывай маме, что мы с тобой толкались в толпе.
– Спасибо тебе за все, бабуля, – благодарно прошептала девочка, прижавшись губами к ее щеке.
Но вместо того, чтобы идти спать, Пенелопа поднялась по винтовой лестнице в башенку и остановилась у окна, выходившего в сад. Пенелопа взглянула на усеянное звездами небо. Щемящая грусть пронзила ее. Она провела рукой по волосам, воображая, что они такие же светлые и длинные, как у Джульетты. Потом она опустила взгляд в сад и в один миг перенеслась из бабушкиного дома в палаццо Капулетти в Вероне. Тихим взволнованным голосом Пенелопа стала повторять запомнившиеся строчки из только что увиденной трагедии.
Ее бы не удивило, если бы Ромео ответил на ее призыв. Июльская луна, высоко стоявшая в небе, освещала переулок, к которому примыкал сад.
И вдруг она увидела в переулке две сплетенные в объятиях фигуры – мужскую и женскую.
На женщине было белое платье. Свет луны падал на жемчужные грозди в ушах женщины.
– Мама, – прошептала Пенелопа, чувствуя, как сердце замирает у нее в груди. – И Ромео Оджиони, – добавила она с презрением, всей душой ощущая пропасть между молодым Монтекки и мерзким Оджиони, пожиравшим в жадном поцелуе губы ее матери.
Роковое открытие перевернуло все чувства в душе Пенелопы. Стыд, боль и ревность вытеснили любовь. Тем летом Пенелопа перестала вести дневник и записывать рифмы. Коробка из-под печенья полетела в мусорную корзинку.
Девочка так и не рассказала матери о том, что видела, но отношения между ними испортились окончательно. Пенелопа не скрывала своей враждебности. Стоило Ирене попросить ее о чем-то, как дочь вызывающе дерзила в ответ. Эта своего рода необъявленная война растянулась на много лет.
Пенелопе исполнилось семнадцать, но она по-прежнему проводила каждое лето в Чезенатико. Как-то раз в июле, догоняя бабушкиного кота, стянувшего кусок колбасы, она вбежала в родительскую спальню. Ирена сидела на постели и плакала. Тушь для ресниц оставила две черные полоски у нее на щеках.
– Пойди сюда, Пепе, – позвала она дочь плачущим голосом.
Кот тем временем взобрался на шкаф и невозмутимо взирал на них сверху вниз.
Пенелопа медленно подошла к матери, глядя на нее с недоверием.
– Знаешь, почему я плачу? – спросила Ирена. Пенелопа покачала головой. Она не знала и не хотела знать.
– Мне кажется, я утратила привязанность человека, который мне очень дорог, – прошептала мать.
– Ах да, до меня дошли слухи, что синьор Ромео Оджиони женился, – не удержалась девушка и тотчас же пожалела, что с ее губ сорвалось ненавистное имя.