– О! – Жюльетта с новым интересом посмотрела на продавщицу. – А почему с ней, а не со своей рыжей дамой? Его спутница гораздо красивее.
– Потому что мужчина может отличить, когда женщина раздвигает ноги, получая наслаждение от мужчины, а когда – ради удовольствия, которое ей доставляет звон монет.
– И это что – так отличается?
Жан-Марк допил вино и сделал знак обслуживавшему их мужчине подойти к их столику.
– Да, Жюльетта, это очень большая разница.
– Как вы думаете, сколько времени нам придется ждать от Раймона Жордано ответа? – Жюльетта обернулась к Жан-Марку. Пропустив ее вперед, он закрыл дверь с облегчением. На сегодня они отыграли свои роли. – Надо бы их поторопить, – не унималась она.
Жан-Марк пересек вестибюль, бросив плащ и перчатки на затянутую тканью скамью под овальным зеркалом.
– Это было бы бесполезно, – запоздало ответил он и подошел к Жюльетте.
– Но мы могли бы… Что вы делаете?
– Расстегиваю вашу накидку.
– Я могу сделать это сама, – еще противилась на словах Жюльетта, но уже покорно и с нетерпением ожидая его прикосновений. Она ощущала запах его тела, не удушливо-сладкий, как у мужчин при дворе, а чистый и… приятный.
– Вы должны привыкать к маленьким знакам внимания. – Жан-Марк медленно снял накидку с плеч девушки. – Это единственное, что я могу сделать для женщины, подарившей мне удовольствие. Это простая вежливость – отвечать добротой на доброту, и я считаю своим долгом заботиться о ваших удобствах.
Жюльетта ощутила теплую апатию.
– Это было… всего лишь притворство.
– Неужели? А я воспринимаю свою роль совершенно серьезно. В кафе вы посетовали, что платки царапают ваши грудки, их кружева ранят вашу нежную кожу. Там я не мог избавить вас от этого неудобства, но теперь я готов.
– Какое неудоб… – Жюльетта резко вдохнула воздух. Жан-Марк просунул большой и указательный пальцы за корсаж ее платья, задев сосок. Пальцы нежно сжимали его. От этого мгновенного прикосновения Жюльеттой овладела истома. А пальцы уже вытягивали платок, кружева которого медленно скользнули по ее соску.
Мышцы живота Жюльетты сжались в ответ, что было совсем странно. Он ведь даже не дотрагивался до него. Жан-Марк и грудей почти не коснулся, только соска, а груди отяжелели, налились, их как-то знобко покалывало… Жан-Марк вынул второй платок из-за ее корсажа, а Жюльетта только бессильно смотрела на него, отдаваясь охватившим ее неизведанным еще ощущениям.
Лицо Жан-Марка слегка покраснело. На виске трепетно пульсировала жилка, когда он достал третий платок.
– Вы сказали, их было всего шесть? – Голос Жан-Марка звучал глухо, хрипло, дыхание стало прерывистым. Его пальцы уже хозяйничали под левой грудью, мяли, растирали, поглаживали ее сосок.