– Мари сказала бы: работа по дому, – сухо отозвался Робер. – Содержать комнаты в чистоте и подавать еду на стол, когда нет других слуг, – это нелегкая задача.
– Но вы оба прекрасно справляетесь. Я помогу вам, как только мы здесь закончим. – Жюльетта широко улыбнулась, глядя на Робера поверх мольберта. – Думаю, вы были бы довольны, если бы мы все уехали и дом снова закрылся.
– Конечно, он был бы рад, – ответил за Робера Жан-Марк, направляясь к ним по дорожке. – Можете спасаться бегством, Робер.
– Благодарю. – Робер поднялся и заспешил прочь.
– Вам не следовало этого делать. – Жюльетта избегала взгляда Жан-Марка. – Я бы уже скоро разрешила ему уйти. А вам неужели нечем больше заняться, кроме как мешать моей работе?
– И вам тоже приятного утра. – Жан-Марк остановился перед мольбертом. – Вы уловили сходство. Портрет вполне приличный.
– Я не делаю «приличных» работ. Он великолепный, – возразила задетая за живое Жюльетта.
– Но скучный.
– Скучный?
– В нем нет полета, нет дерзания. Насколько я помню, вы прежде не боялись писать правду.
– Но это и есть Робер.
– И вы явно выбрали его, он – безопасный сюжет и не вызовет у вас трудностей. – Жан-Марк пожал плечами. – Вам нет нужды переживать. Многие художники предпочитают писать обыденное, а не дерзать.
– Я не «многие» художники! – сверкнула на него глазами Жюльетта, кладя кисть. – Я дерзаю.
– Да неужели? – Жан-Марк опустился на мраморную скамью напротив девушки. – Что-то я в последнее время и следа полета кисти не видел. Вы избегаете самого большого вызова вашему мастерству.
– Вас? – Гнев на лице Жюльетты сменился пылким энтузиазмом. – Вы позволите мне написать вас? Если вы станете мне позировать, я смогу…
– Нет, не меня. – Жан-Марк встретился взглядом с Жюльеттой. – Аббатство. То, что произошло там.
– Нет! – Жюльетта отшатнулась, словно он ее ударил. – Я не хочу. Это так ужасно, это такое уродство!..
– А вы боитесь… – Жан-Марк кивнул. – Это вполне понятно.
– Нет! Я никогда не боялась. Я просто не хочу это писать.
– Или знаете, что не сможете? Такой сюжет под силу только мастеру.
– Я могла бы!
– Однако вы даже не осмеливаетесь попробовать.
– С какой стати мне трусить? – Жюльетта глубоко, судорожно вздохнула. – Мне бы хотелось, чтобы вы ушли.
– Разве? В юности вы подавали большие надежды. Я думал, у вас впереди блестящее будущее. Какой позор, вы оказались посредственностью!
– Я не боюсь, и я не посредственность. С какой стати мне писать то, что никто не хочет видеть?
– Это и есть ваше оправдание? – Жан-Марк притягивал своим взглядом Жюльетту. – Я хочу увидеть то, что произошло в аббатстве, Жюльетта, то, что видели вы.