– На вас уже три. – Жюльетта быстро приняла решение. – Подвиньтесь.
– Что? – Жан-Марк тупо смотрел на девушку.
Она отбросила одеяла, легла рядом и прижала его к себе.
– Успокойтесь! – Жюльетта почувствовала, как он напрягся. – Я не собираюсь делать вам больно, просто согрею вас. Я часто обнимала так Людовика-Карла, когда его ночью знобило.
– Я не двухлетний ребенок.
– Вы слабы, как писклявый младенец. Какая разница!
– Полагаю, многие с радостью перечислили бы все… различия.
– Ну так мы им ничего не скажем. Вам стало теплее?
– Да, гораздо.
– Вот и хорошо. – Жюльетта с облегчением ощутила, что Жан-Марк почти перестал дрожать. – Я буду лежать с вами, пока вы не заснете. – Она протянула руку и ласково погладила его по волосам – так она обращалась с Людовиком-Карлом. Через несколько минут девушка нетерпеливо заметила:
– Вы не успокоились. Вы напряжены, как камень.
– Надо же, как странно! А может, я просто не привык, чтобы особы женского пола забирались ко мне в постель только ради того, чтобы меня «успокоить».
– Ситуация необычная. – Жюльетта приподнялась на локте и сурово посмотрела на Жан-Марка. – Вы не должны думать обо мне как о женщине. С вашей стороны это нехорошо.
– Я попытаюсь. Буду думать, что вы толстое шерстяное одеяло или горячий, согревающий кирпич.
Жюльетта кивнула и снова улеглась рядом.
– Вот это правильно.
– …Или пахучий овчинный коврик.
– От меня не пахнет. – Девушка нахмурилась. – Или пахнет?
– …Или лошадь, вся в пене после долгого бега.
– У вас что, снова жар?
– Нет, я просто расширял образ. Теперь мне с вами гораздо легче.
– Непонятно, чему вы улыбаетесь?
– Вы странная жен… то есть странный овчинный коврик.
– У вас действительно жар.
– Возможно.
Однако на ощупь лоб Жан-Марка был чуть теплым, а дрожь, сотрясавшая его тело, почти прекратилась.
– Спите, – прошептала Жюльетта. – Я здесь. Все хорошо.
Спустя несколько минут она почувствовала, как Жан-Марк расслабился и его дыхание стало глубже. Наконец он провалился в глубокий сон.
– Вы уже достаточно долго рисуете. Сыграйте со мной партию в «фараон».
Жюльетта, не глядя на Жан-Марка, добавила желтого в зелень деревьев на картине, стоявшей перед ней на мольберте.
– Что?
– Сыграйте со мной в карты.
Девушка бросила через плечо взгляд на Жан-Марка, лежавшего на кровати в другом конце комнаты.
– Я занята.
– Вы заняты уже четыре часа, – сухо заметил Жан-Марк. – И проведете еще столько же времени за мольбертом, если я не заявлю о своих правах скучающего раздражительного пациента, которым пренебрегают ради драгоценных красок и холстов.
– Одну минуту.