– Они не жалуют буржуа вроде нас. В Вазаро, в своем домике цветов, тебе будет вольготнее, чем в спальнях благородных дам. Они тебя сожрут.
Улыбка медленно сошла с лица Филиппа, крупные белые зубы обеспокоенно прикусили нижнюю губу.
– Я не знал, что тебе известно о моем домике цветов, Жан-Марк. Уверяю тебя, это никак не сказывается на моем управлении Вазаро.
– Да, ты прекрасно присматриваешь за наследством Катрин. Иначе ты бы услышал от меня о домике раньше.
– А почему об этом ты заговорил только сейчас?
– Мне не нужны разъяренные отцы обесчещенных дочерей.
– Обесчещенных? – Голос Филиппа звучал возмущенно. – Я соблазняю, а не насилую. В домике цветов еще ни разу не было женщин против их воли.
– Смотри, чтоб и впредь так продолжалось.
– Я бы не стал огорчать тебя, Жан-Марк. – Филипп серьезно встретил взгляд дяди. – Я очень дорожу твоим доверием. Мне нравится жизнь в Вазаро.
– А Вазаро явно нравишься ты. – Жан-Марк улыбнулся. – По крайней мере женской половине. Я просто подумал, что лучше прояснить ситуацию.
Глаза Филиппа сузились.
– Поэтому ты и попросил меня оставить Вазаро и сопровождать Катрин?
– Я знал, что ты будешь охранять Катрин, а твое общество ей приятно.
– И еще ты хотел мне посоветовать уметь отделять свои удовольствия от своих обязанностей. – Филипп медленно улыбнулся. – Так почему бы не поймать сразу трех зайцев, а?
– Действительно, почему бы и нет?
– Неужели ты никогда не устаешь строить мир так, чтобы тебе было удобно?
– Иногда, но игра стоит свеч.
– Только не для меня, – отмахнулся Филипп. – Каждый занимается своим делом: ты собираешь все богатства Европы, а я смиренно тружусь у тебя в подчинении.
– Не у меня, а у Катрин. Вазаро принадлежит ей, а не семейству Андреас.
– Неужели?
– В нашей семье традиция – опекать наследницу Вазаро.
– Но тебе же наплевать на традиции, – негромко произнес Филипп. – К чему ты действительно неравнодушен, Жан-Марк?
– Сказать тебе? – Голос Жан-Марка звучал насмешливо. – К французскому ливру, английскому фунту и итальянскому флорину. Стремительно развивается страсть к русскому рублю.
– И больше ни к чему?
С минуту Жан-Марк размышлял.
– К семье. Полагаю, благосостояние семьи Андреас для меня значит больше, чем что-либо другое.
– А твой отец?
– Он часть семьи, не так ли? – Жан-Марк холодно посмотрел на Филиппа. – Не рассчитывай выжать из меня сантименты, Филипп.
– Но ты все же способен на привязанности. Ты зовешь меня своим другом.
Жан-Марк пожал плечами и вздрогнул от боли. Он на мгновение забыл, что его рана еще не зажила.
– Ну, разумеется, я исключительно симпатичный парень, – продолжал Филипп. – Как же ты мог не почувствовать восхищения, уважения, веселого расположения и…