Руки Жан-Марка сжали подлокотники кресла, когда он повторил слова Катрин:
«Ужасные синяки».
«Мне сделалось дурно».
* * *
– Рана заживает, как хорошо! – Жюльетта перебинтовала плечо, помогла Жан-Марку надеть полотняную рубашку и застегнула на ней пуговицы. – Скоро вы уже сможете путешествовать.
– Полагаю, что послезавтра, – бесстрастно уточнил Жан-Марк. – Я договорился об экипаже, чтобы отослать вас с Маргаритой завтра утром в Версаль.
– Завтра? – Она покачала головой. – Может, на следующей неделе? Вы еще не настолько поправились, чтобы…
– Вы уедете завтра. – Жан-Марк поджал губы. – И ваша добрейшая Маргарита сможет наконец-то заботиться о вашей матушке и перестанет дарить вас своим сомнительным вниманием.
Жюльетта нахмурилась:
– Катрин вам рассказала? Она не должна была так делать. Синяки – это чепуха…
– Не для меня! – яростно оборвал ее Жан-Марк. – Я не позволю, чтобы вы страдали из-за меня. Вы что, думаете… – Он замолчал. – Вы уедете завтра.
Жюльетта недоуменно посмотрела на Жан-Марка.
– Почему вы так сердитесь? Не из-за чего тут расстраиваться.
С минуту Жан-Марк молчал.
– Спокойной ночи, Жюльетта. Я не говорю «прощайте», надеюсь увидеться с вами в Версале.
– Да, – тупо отозвалась Жюльетта. Все было кончено – дни дружеского общения с Катрин, часы оживленных бесед с Жан-Марком. Она попыталась улыбнуться. – Я не смогу убедить вас, что глупо торопить выздоровление таким образом?
– Нет.
– Тогда не буду тратить время. – Жюльетта повернулась уходить.
Жан-Марк поймал ее за руку.
– Не сейчас. – Обычно насмешливое лицо его было на удивление серьезным. – Не раньше, чем я выражу вам свою признательность.
Жюльетта решительно запротестовала:
– В этом нет никакой необходимости. Я была перед вами в долгу. С чего бы мне… – Она замолчала, потому что Жан-Марк закатал свободный рукав ее платья. Он уставился на темные багрово-желтые пятна, покрывающие гладкую кожу. – Всего лишь синяки. У меня они появляются очень легко. – Девушка показала на бледно-желтое пятно на запястье. – Видите? Это сделали вы, когда держались за меня, а врач вытаскивал кинжал из вашего плеча.
Жан-Марк внезапно побледнел и хрипло спросил:
– Это сделал я? Боже мой!
– Но вы ведь не хотели. Я же говорю, ко мне достаточно прикоснуться, чтобы тут же появился синяк. – Жюльетта старалась скрыть отчаяние, звучавшее в ее голосе. – Так что нет никаких причин настаивать на моей поездке в Версаль, пока вы окончательно не поправитесь.
– Совсем никаких, – хрипло произнес он, не сводя глаз с ее руки. – У вас самая нежная кожа, какую мне только приходилось видеть. Розы на сливках… сияющие жизнью. Я не могу вынести такого зверства. Не могу видеть… – Он умолк, повернув руку девушки и уставившись на синяки, украшавшие более нежную кожу на ее внутренней стороне. Затем медленно поднял руку и прильнул губами к самым ярким отметинам.